Сергей Шойгу и Владимир Путин. Фото: Kremlin Pool / Global Look Press
Среди счастливых дарований Владимира Путина (о, кто рискнет перечислить их все?) есть умение целую систему взглядов на политику упаковать в одну емкую фразу. Ну, вспомним, к примеру, как на старте своей карьеры он пообещал мочить террористов в сортире. Экспрессия, стиль, выбор лексики — уже тогда все намекало на то, как именно президент, тогда еще не казавшийся вечным, будет выстраивать коммуникацию, причем отнюдь не только с террористами. Были, кстати, и тогда люди, которые его услышали и правильно поняли, но я к ним, честно сказать, не относился.
Иногда ему даже слова не нужны, чтобы восхитить поклонников и озадачить толкователей: ну, помните, — ручка, брошенная на стол, папки определенного цвета, заставлявшие собеседников — людей в годах и в чинах — трепетать или наоборот ликовать, порой — просто невнятные звуки, «нечто среднее между рычанием и мычанием», кажется так это подавали лояльные издания. А, нет, проверил, клевещу. На самом деле — «нечто среднее между цоканьем и шмоканьем». Так, конечно, лучше, так уже не глубины, так бездны открываются.
Ну или вот, свежая новость: «Путин гневно ударил по столу на совещании по шахте "Листвяжной"». К чему слова?
Но мы все-таки поговорим о словах.
Стабильность: теория
На форуме «Россия зовет!» Майкл Коен из Лондона задал Путину традиционный вопрос — его всегда кто-нибудь задает президенту на любой встрече: собирается ли он выдвигать свою кандидатуру на очередных президентских выборах?
Вопрос традиционный, и ответа можно было ждать вполне традиционного — не думал, рано, народ Российской Федерации должен сделать свой выбор. Но президент Российской Федерации в этот раз оказался чуть более разговорчивым, чем обычно, сказав почти то же, что и всегда, но, все-таки, не совсем то: «Что касается моих планов, то здесь знаете в чем фокус? Фокус в том, что в соответствии с Конституцией я имею право избираться на новый срок. Буду я это делать или нет, пока я сам для себя еще не решил. Но само наличие этого права уже стабилизирует внутриполитическую ситуацию — примерно так же, как заявление Байдена о том, что он будет избираться. Наличия у меня права избираться достаточно, пока этого достаточно, пока преждевременно говорить, кто и что планирует в 2024 году».
Тут сказано много. «Стабильность», как мы помним, одно из ключевых слов политического языка путинской эпохи, первый пункт в списке достижений президента, фетиш, свойство системы, ради сохранения которого в жертву можно принести вообще все, что угодно.
Например, Конституцию, о чем почти прямо и говорит президент господину Коену из Лондона.
За президентской репликой — целый комплекс представлений о политическом устройстве. Как видим, президент считает, что даже разговоры о смене власти, даже намек на возможность таких разговоров — угроза стабильности. А прописанная в поправках к Основному закону путинская вечность — не признак его безудержного властолюбия, а способ спасения стабильности.
Допустим. Но тогда пойдем дальше.
