Конгрессмен Александр Пирни вытаскивает первый номер в ходе лотереи 1969 года
Wikipedia
Для многих американских семей декабрь 1969 года оказался не очень счастливым временем, несмотря на приближение Рождества. На другом континенте шла ожесточенная война. Родители силились понять, ради чего их детей могут отправить на смерть. Каждая семья боялась, что армейская лотерея, проводившаяся впервые со Второй мировой, коснется именно ее. Элемент непредсказуемости делал ожидание результатов еще более мучительным.
Воинская повинность в США вводилась еще со времен Гражданской войны, а полный переход на контрактную армию состоялся лишь в 1973-м. На протяжении нескольких лет до этой реформы американцы опасались призыва, бежали от него и страдали от вызванных стрессом психологических последствий.
Происходившее зимой 1969/70 смущало граждан еще и потому, что несколькими месяцами раньше избранный в том же году президент Ричард Никсон провозгласил политику «вьетнамизации»: на первый план якобы должны были выйти служащие армии Южного Вьетнама, которых американцы тренировали бы и снабжали вооружением, а степень участия США в непосредственных боевых действиях постепенно минимизировалась. Обещания главы государства объяснялись тем, что
война постепенно становилась все менее популярной в обществе: людям не хотелось, чтобы их родные и близкие гибли за тысячи километров ради чужих геополитических амбиций.
Однако реальность с продолжающимся призывом резко контрастировала с заявлениями Никсона. Журналист Джим Кэмден вспоминал:
«Я родился в 1953-м и принадлежал к поколению молодых мужчин — вернее, подростков, что явно не одно и то же — над головами которых перспектива призыва маячила всю старшую школу. Я знал парней, которые хотели зачислиться в армию сразу после выпуска. Некоторые рассказывали, как скрывались от призыва их братья. Герой одной из таких историй якобы пришел на освидетельствование в розовом женском нижнем белье. Не помню, сработал ли этот прием или сотрудники военкомата лишь посчитали цвет слегка вызывающим».
Армейская лотерея — главная особенность мобилизационной системы США того времени — представляла собой процедуру, в ходе которой дню рождения каждого годного к службе мужчины присваивался определенный номер — от одного до 365 или 366. Тех, кто получал маленькие номера мобилизовали в первую очередь. Власти утверждали, что такой способ делает мобилизацию максимально случайной, а значит — и справедливой. Однако слабые места такого метода вскрылись почти сразу после внедрения лотереи. Скептики утверждали, что ее результаты далеко не настолько непредсказуемы, как уверяли власти.
Еще важнее оказалось эмоциональное влияние лотерей на целое поколение молодых американцев. Этот метод мобилизации максимально наглядно показал, что страдания и переживания людей в период войн связаны не только с непосредственными боевыми действиями, но и со всем, что их окружает. Казалось, сама реальность рассыпалась и собиралась заново так, что каждый аспект жизни подчинялся реальному или символическому насилию, санкционированному на государственном уровне.
«Мой день рождения — 21 ноября — шел под номером 156 в первой армейской лотерее 1970 года, — вспоминал Ричард Ларсен из калифорнийского города Вентура. — Многие официальные лица уверяли, что на фронт не призовут тех, кто дальше 120 номера, однако в июньский призыв полгода спустя угодил и 156. Мне исполнилось 18 за несколько месяцев до послужившего основанием для участия в войне инцидента в Тонкинском заливе [август 1964-го], и моя жизнь на шесть лет встала на паузу. Когда в июне 1970-го мне пришла повестка, я сделал единственное, что оставалось, кроме демонстративного отказа или побега в Канаду: записался в ВВС, чтобы избежать отправки во Вьетнам».
«Ненасилие» («Револьвер, завязанный узлом») — скульптура Карла Фредрика Рёйтерсверда перед зданием штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке
