Президент РФ Владимир Путин и патриарх Московский и всея Руси Кирилл
Kremlin.ru
На днях выяснилось, что у «специальной военной операции» России в Украине есть еще одна миссия — десатанизация. Об этом, в частности, заявил помощник секретаря Совбеза Алексей Павлов: «Полагаю, что с продолжением специальной военной операции становится все более насущным проведение десатанизации Украины». Публицист крайне консервативного толка Александр Дугин развил тему на своей странице в социальной сети: «СВО есть прямое смертельное столкновение с атеистическим глобалистским либеральным Западом и его либерал-нацистскими щупальцами в лице одержимых малороссов. И на сей раз сатанинский характер главного противника Святой Руси больше не метафорический. Это просто и прямо орды Антихриста. Это — Антикейменос, главный антипод Катехона, а Русь и есть Катехон». Наконец, сам патриарх Кирилл, выступая на XXIV Всемирном русском народном соборе «Православие и мир в XXI веке», заявил: «Наша борьба не против плоти и крови, но против мироправителей тьмы века всего, духов злобы поднебесных, как об этом сказал апостол (см. Ефес. 6:12). Сегодня эти слова обретают видимое выражение, и каждый может понять, о чем идет речь, а с пониманием открывается и возможность сопротивления».
Конечно, РПЦ стала инструментом политической борьбы в руках правящей элиты не вчера, и в этих заявлениях нет никакой сенсации. Однако сам поток подобных заявлений требует того, чтобы разобраться в них. А еще поразмышлять, что ждет РПЦ, которая намертво связала себя с текущим политическим режимом. С этим помог Republic старший научный сотрудник Центра православных исследований Фордэмского университета (Нью-Йорк) Сергей Чапнин.
«Трагедия в том, что миллионы людей, которые хотят быть православными, видят только искаженную картину, когда идеология подменяет церковь»
— Как бы вы описали атмосферу среди паствы РПЦ в свете «спецоперации»? Насколько там сегодня сильны голоса несогласных по данному вопросу?
— Довольно удобно представлять РПЦ как клерикальную организацию с жесткой иерархией, которая сформировала обязательную для всех своих членов идеологию. Это справедливо лишь отчасти, и в целом ситуация гораздо сложнее: в церкви всегда существовали различные группы: фундаменталисты, консерваторы, либералы, сторонники православной традиции как формы исключительно культурной самоидентификации и ряд других. Война в Украине обострила общий кризис идентичности в РПЦ. И это связано с тем, что на протяжении 10 лет патриарх Кирилл буквально навязывал церкви единую идеологию.
Ее не стоит сводить исключительно к «русскому миру», но именно эта концепция стала ядром постсоветской православной идеологии. Проповеди патриарха военного времени — это своего рода темник для всей официальной церкви. PR-задача для всех прочих церковных структур и функционеров — ретранслировать его тезисы в меру своих сил и способностей. Есть довольно популярные проповедники, например протоиереи Андрей Ткачев и Артемий Владимиров. Они развивают тезисы патриарха и облекают в эффектные и запоминающиеся образы. А где-нибудь в глубинке священники транслируют это послание грубо и примитивно: «Россия борется с мировым злом и тем самым выполняет богоугодную миссию, каждый православный россиянин не может не поддержать эту борьбу!»
Сергей Чапнин
Предоставлено Сергеем Чапниным
Однако помимо официальной церкви, поддерживающей пропутинский нарратив, есть и другие церковные сообщества. Например, «либеральные» приходские общины. Мне ужасно не нравится это слово применительно к церковной среде, поэтому я ставлю его в кавычки. Так вот, «либеральные» группы попытались в начале войны открыто заявить о своей антивоенной позиции. В ответ власти с демонстративной жестокостью расправились с теми, кто выступил открыто, вспомним, например, протоиерея Иоанна Бурдина из Костромской епархии. Этот сигнал был услышан всеми, и часть церкви замолчала, по крайней мере, ее голос теперь не слышен в публичном пространстве. Я уверен, что в частных разговорах священников с прихожанами звучит и антивоенная тема. Однако оценить, как много этих групп и насколько они активны, сегодня практически невозможно. Могу предположить, что это меньше одной пятой от числа приходов. Тем не менее я думаю, что это серьезный фактор церковной жизни.
