Издательство «Альпина нон-фикшн» выпустило увлекательную науч-поп книгу норвежского историка и журналиста Кристоффера Эндресена «Почти как мы. Вся правда о свиньях». Автор проследил жизненный путь поросят от рождения до промышленной скотобойни. Его книга заново ставит вопрос, которым люди задаются веками: где проходит черта, отделяющая нас от животных?
«В том, что касается животных, считающихся сегодня домашними, больше всего удивляет их малое число. Так или иначе на протяжении долгого времени человек приручал чуть ли не всех крупных млекопитающих, однако одомашнить в итоге удалось совсем немногих».
С любезного разрешения издательства публикуем фрагмент, в котором автор пытается ответить на вопрос, почему свиньи считаются такими смышлеными.
Когда в XIX в. биологи заинтересовались поведением животных, их внутреннему миру еще внимание не уделялось. В те времена познания о природе были весьма ограничены, и в науке были приняты старые традиционные представления о разнообразии животного мира и его классификации. Работу, которую начал еще Аристотель в IV в. до н. э., более или менее завершил в середине XVIII в. шведский естествоиспытатель Карл Линней в выдающемся труде «Система природы». В ней он классифицировал все известные тогда виды животных и растений, введя латинские названия в рамках биномиальной (бинарной) номенклатуры.
По мере того как биологи XIX в. продолжали пополнять таксономическую систему Линнея, зоологи в свою очередь объединяли, выискивая общие черты поведения у представителей вида, так называемые видоспецифические особенности поведения: собаки делают так, свиньи делают эдак, и все в таком духе. Если свинья хрюкнула и порылась пятачком в земле, для нее это естественно, ведь она принадлежит к подвиду Sus scrofa domesticus, для которого такое поведение — видоспецифическая черта. А вот почему свинья так делает и в каких ситуациях, ученых в то время не интересовало. Никому и в голову не приходило, что животные — совсем как люди — обладают индивидуальностью и особенности их поведения могут широко варьироваться в зависимости от обстоятельств, в которых они оказываются. По этой причине в науке сложилось представление о так называемом биологическом детерминизме — полной обусловленности поведения и развития отдельных особей в соответствии с биологическими процессами в их организме.
Пока зоологи отправлялись в лес и, притаившись за камнями и муравейниками, изучали поведение животных, в куда более широких слоях населения стало происходить то, что совсем не походило на работу зоологов. Обычные люди все чаще стали брать животных в дом, холили их и тискали, конечно видя в существах, которые носились по дому либо растягивались на ковре или диване, не таксономические категории. Для них это были создания с именем и индивидуальностью, можно даже сказать, члены семьи. Более того, хозяева считали питомцев не запрограммированными природой биологическими механизмами, а способными на чувства умными созданиями с разносторонним характером. Это породило противоречие между опытом многих людей и научной теорией, а убедить ученых было непросто.
