«Где они?»: чилийки с фотографиями пропавших при военной диктатуре родственников, 1980-е годы
Фото: Wikipedia / Kena Lorenzini
В 2024 году должны состояться очередные выборы главы РФ. «Должны» — потому что из провластного лагеря уже раздаются предложения отменить процедуру, либо сделать её безальтернативной. Звучит дико, но какие только безумные инициативы не воплотились в российской действительности за 20 месяцев преступной агрессии против Украины.
Общее мнение склоняется, что голосование-2024, если и состоится, станет своего рода плебисцитом о доверии Владимиру Путину. Так есть ли смысл участвовать в этой протокольной процедуре? Прийти на участки, чтобы с чувством уже хорошо выученной беспомощности поставить галочки кому-то из технических кандидатов или по-хулигански испортить бюллетень? Всё равно ведь избирком в итоге нарисует нужный ему результат.
Однако опыт мировой истории показывает, что электоральные церемонии на потеху правящему режиму могут перерасти в нечто большее. В 1988 году так вышло в Чили. Местного диктатора Аугусто Пиночета заставили уйти по итогам плебисцита, который он сам же и инициировал — с расчётом показать небывалый уровень своей поддержки.
Безусловно, между Чили 1980-х и современной Россией куда больше различий чем сходств. Но и в латиноамериканской стране противники диктатуры изначально считали себя меньшинством, обречённым на поражение. Объективно слишком многое стояло против них. Но антидиктаторская оппозиция рискнула — и победила.
С диктатором в неглавной роли
За пределами Чили куда лучше помнят, как Пиночет пришёл к власти, чем то, как он её потерял. 11 сентября 1973 года военные провели путч будто специально, чтобы потом по нему снимали фильмы. Многие при этих словах вспомнят кадры из франко-болгарской ленты «В Сантьяго идёт дождь». Обстрел президентского дворца, превращённый в концлагерь стадион, отчаянные попытки горстки храбрецов сопротивляться бездушной военной машине. Люди страдают и гибнут, в то время как самодовольные члены хунты вальяжно комментируют происходящее иностранной прессе.
А что такого надрывного можно найти в событиях 1988 года? Люди пришли на избирательные участки, проголосовали и ушли. Да, потом, правда, ушёл и сам Пиночет. Но разве подлинное зло может проиграть так бесславно и одновременно безвольно? На эти вопросы отвечает другой фильм, уже чилийский — вышедший на экраны в 2012 году «Нет». Режиссёр Пабло Ларраин постарался показать: в его стране и в 1988-м борьбы с драматургией вполне хватало.
«Нет» намеренно снят на плёнку 1980-х годов, а немалую часть от его хронометража занимают оригинальные ролики того времени. Поэтому Ларраин указал в титрах уже покойного к тому времени Пиночета как сыгравшего самого себя. Впрочем, есть в фильме и настоящие камео: живых на момент съёмок лидера оппозиции Патрисио Эйлвина и поддержавшего демократов телеведущего Патрисио Баньядоса.
Главный герой Рене Сааведра в каком-то роде одновременно принадлежит сразу к двум лагерям. Его родители в своё время принципиально не приняли переворот 1973 года и эмигрировали. Рене вырос за рубежом и вернулся домой уже в зрелом возрасте, за что его упрекают сторонники Пиночета. Ужасов старого марксистского Чили ты не застал, последующей кропотливой работы Пиночета по восстановлению страны тоже не оценил. Дескать, не тебе и судить генерала, тем более что в созданном им Чили ты устроился великолепно — преуспевающий рекламщик со своим домом и дорогой спортивной машиной.
От противников диктатуры Рене достаётся не меньше. Его агитационные ролики в поддержку кампании против Пиночета новые товарищи критикуют как поверхностные. Мол, чего ждать от рекламщика, пытается продать свободу как банку кока-колы. А где напоминания об ужасах диктатуры? О тайных тюрьмах, убитых и пропавших без вести? Где наша верность демократическим ценностям?
Постоянные дрязги между собой, выученный страх и неверие в собственный успех удивительно сближают чилийскую оппозицию 1980-х с современной российской.
Брошенная в начале фильма главой пиночетовского МВД циничная реплика — ничего страшного, что наш генерал позволил своим противникам вести агитацию, они всё равно друг с другом передерутся — кажется вполне обоснованной. Так почему демократическая коалиция в Чили в итоге всё же смогла победить?