
Основатель Telegram Павел Дуров на интервью у Такера Карлсона
Фото: ютуб-канал Карлсона
Если оглянуться на какие-то 15–20 лет назад, можно прийти в изумление от того, насколько иначе общество тогда воспринимало IT-индустрию. Социальный психолог Джонатан Хайдт недавно писал, что в 2000-е американцы искренне гордились происходящим в Кремниевой долине, а в ее обитателях видели если и не богов, то по крайней мере «современных Прометеев, приносящих людям богоподобные силы».
Это было романтическое время начала «четвертой промышленной революции», когда скоростной интернет, смартфоны и социальные сети казались проводниками в дивный новый мир без цензуры и диктатуры, в чем были уверены даже политики первого эшелона вроде Билла Клинтона.
Цифровой оптимизм 2000-х имел свою имиджевую сторону, которую определяли те самые «современные Прометеи»: Стив Джобс, Сергей Брин, Марк Цукерберг, Джек Дорси и другие люди, трансформировавшие публичное представление о внешности, поведении и риторике миллиардеров.
IT-стартапы, оказывается, иногда зарождаются и в общежитии Гарварда силами нескольких юных студентов, а во главе корпораций могут стоять вечно улыбчивые люди в кроссовках New Balance и черных водолазках. Что самое беспрецедентное, рассуждающие о своих продуктах так, будто категории прибыли и продаж находятся для них на втором плане, где-то далеко за почти фанатичным стремлением к совершенствованию мира и инновациям.
И эта маркетинговая иллюзия работала — по двум причинам. Во-первых, те же Apple и Google регулярно (казалось бы, в противоречие бизнес-логике) выступали с политическими заявлениями и поддерживали гражданские кампании (например, в защиту ЛГБТ-сообщества). Во-вторых, IT-индустрия per se долгое время рассматривалась как поистине безусловное благо, причем как с точки зрения воспитания «цифровых аборигенов», так и в роли антидота от диктатуры — стоит лишь вспомнить о влиянии Facebook на «Арабскую весну» и российские протесты на Болотной площади.
Техноутопические замки из песка начали рассыпаться, когда оба этих фактора к середине 2010-х проявили свою несостоятельность. Когда стало очевидно, что за пресс-релизами о свободе слова и поддержке меньшинств стоит нарушение конфиденциальности пользователей и сотрудничество со спецслужбами. Что наивное предположение, будто бы технологии способны «стимулировать нейронные связи» мозгов зумеров, обернулось их зависимостью от социальных сетей и значительным ухудшением качества жизни. Что, наконец, интернет — это надежный партнер гражданского общества в той же степени, в какой — для властей и государственной пропаганды.
Тогда «современные Прометеи» обрели презрительный ярлык Big Tech, однако Зевса, пожелавшего наказать мимикрировавших под прогрессистов бизнесменов, как-то не нашлось. Нашлись лишь орлы, с переменным успехом пытающиеся на публику поклевывать их печень и выстраивать на этой основе собственную идентичность. Которая при внимательном рассмотрении не слишком-то отличается от прометеевской.
Узнать этих орлов довольно просто — они очень много говорят о свободе слова, нейтральности и своей независимости от властей, неустанно критикуют транснациональные корпорации (зачастую именно «бигтековские» — своих конкурентов) и либералов. То есть используют в деловой среде ту же риторику, к которой в политической прибегают так называемые национальные консерваторы вроде Виктора Орбана или Дональда Трампа, а в журналистской — правые голоса вроде Раша Лимбо, Бена Шапиро и Такера Карлсона.
Такер Карлсон готовится к интервью с российским президентом
Kremlin Pool/Global Look Press
Последний на днях выпустил часовое интервью с основателем «ВКонтакте» и Telegram Павлом Дуровым, который, очевидно, очень старается выстроить себе имидж такого IT-орла — потому что этот разговор вполне допустимо назвать манифестом негласного движения «технологического консерватизма».
В очень сжатом виде центральная идея интервью умещается в сентенцию Дурова: «Для меня никогда не было целью стать богатым, я всегда хотел лишь одного — быть свободным, и моя миссия заключается в том, чтобы позволить стать свободными и другим людям. И я хотел, чтобы свою свободу они смогли бы выразить через платформы, которые я создал, в том числе Telegram».
Консервативные комментаторы в восторге, русскоязычное либертарианское СМИ SVTV делает по интервью несколько комплиментарных заметок, сам Карлсон после монолога про свободу прерывает беседу и анонсирует создание собственного канала в Telegram, поскольку журналист убедился, что Дуров делает из платформы «бастион свободы слова», в то время как западные CEO соцсетей вроде Цукерберга позорно сотрудничают с правительством.
Далее «свободный лейтмотив» постепенно выливается в определение врагов главной ценности и миссии Дурова. Ими он считает корпорации Apple и Google, чье давление на Telegram, по его мнению, превосходит по масштабам попытки спецслужб разных стран контролировать платформу. Даже несмотря на то, что, по признанию самого Павла, американские власти пытались вербовать его персонал, а Кремль — вовсе заблокировать мессенджер на территории России. В конце интервью Дуров положительно оценивает покупку Twitter Илоном Маском — безусловным трендсеттером среди «технологических консерваторов», — и взволнованный Такер благодарит предпринимателя за отличное интервью, говоря, что болеет за его дело.
Ответы Павла Дурова действительно звучат как вдохновляющая ода свободе, если смотреть на них под «американским углом», как это делал Такер Карлсон. В США мейнстримные социальные медиа вроде Facebook, Instagram и Twitter (до 2022 года) предельно демонизированы консервативным сообществом за якобы подавление правой повестки (что неоднократно оспаривалось), в особенности же эти обвинения усилились на фоне резонансной блокировки аккаунтов 45-го президента США Дональда Трампа в январе 2021 года сразу на 10 платформах. На таком фоне декларируемая нейтральность Telegram (или же X) условному западному консерватору кажется волшебством и спасением. Но пользователи из России знают о мессенджере Дурова и тонкостях его «свободы» чуть больше.
Сперва стоит напомнить, что по состоянию на 2024-й год Telegram в РФ не просто не заблокирован — он как никогда процветает. С начала войны в Украине российская аудитория платформы выросла на 30%, ей пользуется почти каждый путинский чиновник, в ней представлены все русскоязычные СМИ и блогеры совершенно разных политических координат. Это может показаться очень странным, если учесть трепетное отношение Кремля к ничем не ограниченной свободе выражения мнений и блокировке Facebook, Twitter и даже преимущественно развлекательного Instagram. Почему тогда Telegram все еще прекрасно себя чувствует в условиях военной цензуры?
Telegram
Фото: ТАСС
Потому что Кремль разделяет и всячески поддерживает дуровскую интерпретацию понятия «свобода», которая предполагает отсутствие каких-либо этически-содержательных ограничений. Российские власти осознают, что в таком вакууме модерации они находятся в выигрышном положении — пусть Telegram и позволяет звучать в том числе либеральным и оппозиционным голосам, он нисколько не мешает Кремлю звучать куда громче за счет несопоставимо более масштабных ресурсов.
Facebook же был заблокирован в России менее чем через две недели после ввода войск в Украину, потому что в первый день войны начал замораживать аккаунты прокремлевских медиа — «РИА Новостей», «Звезды», Russia Today и прочих пропагандистских ресурсов. Он отмечал их аффилированность с государством, указывал на недостоверность отдельных постов и препятствовал их ротации, что, разумеется, нисколько не способствовало укреплению «пророссийских нарративов».
Вновь отвлечемся на интервью и зафиксируем важное для понимания характера «нейтральности» Telegram высказывание Дурова о причинах размещения бизнеса именно в ОАЭ. «Это нейтральная страна, которая хочет дружить со всеми. Геополитически она не связана ни с одной из крупных сверхдержав. Я думаю, что это лучшее место для нейтральной платформы вроде нашей».
Дуров, очевидно, тоже «хочет дружить со всеми», что у него неплохо получается. В Telegram одинаково комфортно себя чувствуют Рамзан Кадыров, на двухмиллионную аудиторию вещающий о гордости за сына, избившего заключенного на камеру, Дмитрий Медведев, перед чуть более скромным 1,3 млн подписчиков угрожающий Западу ядерным ударом, и ДШРГ «Русич», публикующая фото отрезанных голов сирийских граждан. Несомненно, у этой компании не было бы никаких шансов набрать подобные охваты в Facebook — и на это есть причины.
«Нейтральность» Telegram — это не только про предоставление трибуны и инструментария для продвижения откровенным людоедам, но и про значительное расширение окна Овертона. Проблема в том, что платформа Дурова — совсем не маргинальный форум в духе американского The Daily Stormer, на котором неонацисты обсуждают схожесть евреев с рептилиями. Это ведущая мультимедийная площадка РФ, которой пользуются 85 млн россиян.
Вот только иметь доступ к столь масштабной аудитории отечественным аналогам The Daily Stormer ничего не мешает. Каналы про «утилизацию хохлов» — такие как «Повернутые на Z войне» и Readovka — в топе категории «политика», большая их часть курируется Кремлем через структуры вроде АНО «Диалог», они в конвейерном режиме распространяют дезинформацию о войне в Украине и значительно опережают оппозиционные источники по популярности из-за колоссального административного ресурса. Таким образом, предельно маргинальная и агрессивная повестка становится для российского информационного поля нормой, потому что политика Telegram позволяет ей крайне легко выбиться в мейнстрим.
Аккаунт Илона Маска в твиттере
Global Look Press
Аналогичная динамика наблюдается и в контролируемой Илоном Маском, триумфально «освободившим птицу», социальной сети X. Покупка Twitter одиозным бизнесменом сделала возможным, к примеру, стремительный взлет молодого альт-райт пропагандиста и конспиролога Джексона Хинкла, за публикацию фейков забаненного всюду, кроме платформы Маска. Которая ныне регулярно выводит в рекомендации твиты Хинкла о сионистском заговоре, мудрости Марии Захаровой, «фейках о Буче» и выдуманных заявлениях мировых правительств в поддержку ХАМАС. Это все точно про свободу?
Да — про свободу руководства Telegram и X от ответственности перед своими пользователями. Условно либеральные площадки вроде Facebook и ныне не существующего Twitter можно (и необходимо) критиковать за политическую пристрастность, выражаемую в том числе через согласие на передачу данных американским властям. Это — конформизм, на путь которого бизнес встает во избежание проблем с истеблишментом, но в ущерб интересам своей аудитории. Он противоречит декларируемым, к примеру, самим Facebook принципам и закономерно вызывает возмущение и раздражение.
Которое крайне недальновидно со стороны определенного сегмента пользователей конвертировать в восхищение IT-консерваторами, паразитирующими на кризисе доверия к социальным сетям из 2000-х. Потому что «нейтральность» Telegram или X — это тот же самый конформизм, но вывернутый наизнанку, поданный под соусом либертарианства и куда более опасный.
Декларируя радикальный отказ от традиционного сотрудничества со спецслужбами (к чему, к слову, имеются серьезные вопросы), Павел Дуров фактически предоставляет российским властям «песочницу», где они могут навязывать аудитории свою картину мира, создавать подконтрольные медиаконгломераты и без каких-либо ограничений манипулировать общественным мнением — для диктатуры это не менее ценно, чем сиюминутный доступ к перепискам условных оппозиционеров.
И в такой ситуации ответственность за выбор контента и фактчекинг полностью ложится на пользователей, на которых в этом отношении нисколько не влияет «свободолюбивое» руководство мессенджера, но, пользуясь этим самым «свободолюбием», всецело влияет Кремль и прочие «независимые» группы интересов.
Более того, X и Telegram со своей трактовкой свободы фактически «обнуляют» общепринятые ценностные ориентиры современного общества, тем самым противопоставляя себя «либеральной диктатуре» Facebook и Twitter. В отличие от платформы Цукерберга, где за отрицание Холокоста или призывы к геноциду украинцев распространяющий подобные сообщения аккаунт будет заблокирован, Telegram толерантен и к более провокационным вещам. Полтора года назад, к примеру, каналы свободно репостили запись казни бывшего наемника ЧВК «Вагнер» молотом. Потому что наемники, неонацисты, фашисты и имперцы вновь обрели легитимность на платформе Дурова, став равноправными участниками свободной дискуссии.
Это действительно успешная тактика «дружбы со всеми» и аналогия с ОАЭ здесь кажется вполне уместной. Важно лишь помнить, что диктатура в Персидском заливе стала такой рукопожатной не из-за своего свободолюбия, а благодаря покровительству отмыванию денег и финансированию терроризма.
Надеюсь, у всех в ТГ отключен доступ к файлам, контактам, списку телефонных разговоров? Контакты отправляются на сервер первыми.
конечно, отключен. вдруг тлг узнает номер моей мамы, коллеги и ближайшей пиццерии. узнает - и отправит лично дурову.
Телеграм стал самым удобным интерфейсом для создания площадки, где любой, от пророка до городского сумасшедшего, может высказаться. Как писали классики:
"Чтоб уж излил душу каждый чудак
Не по бумажке, а так...".
А если не нравится - не читайте, не смотрите, не слушайте.
Помнится, ао время войны с ФСБ за ключи от Телеграма Дуров предлагал запретить буквы - есть сведения, что террористы используют их при подготовке терактов.
По этой же причине Телеграм не запрещают (как и VPN) - это обрушит коммуникационную структуру в стране.
Ну вот опять, "Телеграм прикрываясь свободой слова даёт площадку всяким неприятным нам людям!" Как говорил тот же Дуров: "Предлагаю запретить слова. Есть информация, что с их помощью разговаривают террористы"
Мне глубоко отвратительны многие тг-каналы, аффилированные с российским государством. Но попытки принудительно их заткнуть (а их оппонентов оставить нетронутыми) отвратительны ещё больше. "Ах, Телеграм перекладывает ответственность за факт-чекинг на пользователя! Давайте пользователю поможем, а то он не справится!" Если кто уже забыл, именно так 10 лет назад государство начинало регулировать культуру: "ах, несмышленный зритель увидит непечатные слово - и станет грубияном! Ой, зритель увидит то, что сейчас в РФ признано экстремизмом - и сразу побежит срамом заниматься!". И вот, как говорится, посмотрите, где мы оказались. Зритель не видит больше никаких непотребств - но и многого другого тоже не видит.
Пора уже пользователям и зрителям принять свою ответственность за контент, который они выбирают.
А в чем эта ответственность будет заключаться? К примеру, начитался человек сказок про "укронацистов", поехал воевать в соседнюю страну, убил там какое-то количество граждан этой страны. В чем его ответсвенность за неправильный выбор контента?
Вы так говорите, как будто среднестатистический пользователь имеет навыки, опыт и желание заниматься проверкой информации.
Зато желание заниматься фильтрацией информации имеет власть. И как вы думаете в чьих интересах будет фильтровать информацию, например, российская власть? Вряд ли в интересах среднестатистического пользователя. Получается, что среднестатистический российский пользователь, не имеющий навыков, опыта и желания заниматься проверкой информации, по-любому оказывается в проигрыше -дезинформирован и дезориентирован.
То есть на выходе получается примерно одно и то же, с той разницей что возможностей потренироваться в проверке информации (при наличии желания) у пользователя будет гораздо меньше, когда доступная ему информация уже заботливо отфильтрована специально обученными людьми и для надёжности приправлена некоторым количеством пропагандистского вранья.
Но речь ведь здесь идёт не о российской власти и не о российских реалиях. Проблема ведь в том, что не здесь, а в свободном обществе широко распространяется чёрт знает что (в том числе, и целенаправленно вброшенная и затем продвигаемая ложь). Раньше распространение чуши ограничивали редакторы СМИ, а в сети нет никаких редакторов. Фейсбук и пр. пытаются ограничить фейки не самым цивилизованным способом, да, - но альтернатива в виде бесконтрольного распространения фейков ещё хуже. В этом, собственно, и проблема.
Цензура и свободное общество - плохо совместимые понятия.
Это верно. Но здесь проблема не в цензуре - т.е. в ограничении высказываний как таковых, - а в разумном ограничении аудитории. Каждый может любую фигню спороть, это его священное право, но задача современного общества придумать так, чтобы совсем уж фигня не распространялась слишком широко.
Цензура это система надзора за содержанием и распространением информации. То есть «разумное ограничение аудитории» (контроль над распространением информации) это тоже цензура.
Как только цензура вводится, начинаются вопросы. Кто решает где грань между разумным и неразумным, какой аудитории что дозволено читать а что нет. Как людям узнать в чём их ограничили и на каких основаниях. Где предел этим ограничениям, как их оспорить и так далее. Это скользкая дорожка и ведёт она совсем не к свободе.
Скользкая дорожка, да. Тем не менее, свобода слова не абсолютна: например, нельзя просто так кричать в переполненном театре "Пожар!", нельзя, наверное, писать на заборах "Бей жидов!". Иначе говоря, свобода слова ограничивается общественной опасностью её бесконтрольного применения, и, таким образом, она нуждается в разумных ограничениях (да, "кто решает"? - в итоге, законодатель, конечно; но сначала для этого необходимо общественное обсуждение). Современная ситуация, очевидно, требует некоторых новых решений в этой области.
Если по каждому конкретному случаю ограничения свободы слова решение принимается законодательно да ещё и после общественного обсуждения, то наверное ничего плохого в такой практике нет. При таком раскладе у государства просто не хватит ресурсов на то, чтобы нанести существенный урон свободе, а публичность и общественное обсуждение сведёт к минимуму вероятность ошибок и перегибов.
Но вы же понимаете, что на практике цензура законодательно оформляется очень рамочно, и в результате конкретные решения принимает какой-то анонимный чиновник, непублично и без всякого общественного обсуждения. То есть произвольно. На мой взгляд этот произвол сильно опаснее для общества, чем надпись «бей жидов!» на заборе.
Соглашусь, что современная ситуация (резко возросший объём информации и скорость её распространения) требует как минимум изучения, и адаптации. Возможно и каких-то новых решений, но цензура - это как раз не новое решение. Это очень старое решение и совсем не факт что оно не создаст больше проблем, чем решит.
Дело не столько в росте объёма и скорости распространения информации, сколько в массовости в условиях отсутствия редактуры. Как я уже писал Вам выше, до недавних пор между полоумным (или/и злонамеренным) распространителем фейков и широкой аудиторией стоял редактор, выполнявший по отношению к этому самому распространителю цензорскую функцию. В узкой же аудитории фейки, как правило, не представляют общественной опасности, там цензор не нужен.
А вот в соц. сетях редакторов/цензоров нет, и фейки там массово распространяются бесконтрольно, что очень плохо. Таким образом, вопрос заключается в том, как восстановить (не ввести, фактически восстановить), перед массовой сетевой аудиторией цензурный фильтр так, чтобы он сам не представлял общественной опасности?
Я надеюсь что таким фильтром станет механизм репутации, а не произвольный выбор анонимного чиновника.
Вашими бы устами... Такого рода репутация работает для образованной элиты - т.е. для тех, для кого достоверность распространяемой информации важна уже и так. А для широкой публики репутация инфлюэнсера мало связана (если связана вообще) с его честностью. Поэтому нужен какой-то фильтр. В виде чиновника или кого-то ещё - вопрос...
Я имел в виду скорее репутацию не авторов, а неких структур (не знаю как их правильно назвать, допустим интернет-СМИ) которые могут играть роль фильтра между производителями и потребителями контента (и которые в своей работе могут учитывать репутацию конкретных авторов, но это уже их работа, а не моя). То есть в некотором смысле выполнять функции редакторов в старом добром бумажном мире. В том числе отвечать за фактчекинг, то есть отсеивать фейки. Тогда чиновник не нужен, по крайней для заявленной цели отсеивания фейков.
Ну так структуры будут отсеивать внутри себя, как и классические СМИ. А вне этих структур по соцсетям так и будут гулять фейки.
Ну и пусть. Кто хочет найти фейки, тот их найдёт.
Так вся дискуссия ровно с этого и началась: Александр Денисов написал, что пусть потребитель ищет, а я ответил, что широкому потребителю это на фиг не нужно. И проблема осталась на том же месте.
А, то есть во-первых вам кажется что вы знаете что широкому потребителю нужно а что нет, а во-вторых уверены что чиновник будет действовать в соответствии с вашими убеждениями, а не в интересах своего начальства и себя лично. Понятно. А я в отличие от вас не знаю и не уверен. Полагаю, на этом можно разойтись)
Ну, если вы начинаете мне приписывать то, что я не говорил (а я свою позицию объяснил подробно и неоднократно), то пора расходиться, да.
Но, на всякий случай, во-первых, я не говорил о том, что широкому потребителю нужно, я с самого начала говорил, что он не умеет и не желает проверять информацию - это не я придумал, это хорошо известно. Во-вторых, я не агитировал за чиновника, я говорил, что здесь серьёзная проблема, которую пока непонятно, как решать.
В общем, такое ощущение, что вы спорите с воображаемым собеседником, вместо того, чтобы прочитать реального.
Ну смотрите. Вы сами написали «я ответил, что широкому потребителю это на фиг не нужно». Из чего можно сделать вывод, что вы знаете, что широкому потребителю не нужно. А как иначе понимать такую фразу?
Кроме чиновника вы действительно расплывчато допускаете «кого-то ещё». Но настолько расплывчато, что извините, приходится додумывать. Хотя кто ещё кроме госслужащего, то есть чиновника, в состоянии осуществить цензуру в масштабе целой страны (мы же говорим о масштабе страны, а не квартиры?).
Что широкий потребитель чего-то не умеет это вообще не проблема. Я например много чего не умею, но если мне это надо, то я пользуюсь услугами людей и компаний, которые умеют.
Если широкий потребитель чего-то не желает, то я считаю что это его право. Возможно это нежелание создаст ему же самому проблемы (например, нежелание вести здоровый образ жизни), но кто я такой чтобы объяснять ему чего ему желать, а чего нет.
Как-то так.
Ну да, если я пишу, что кому-то что-то не нужно, это значит только то, что я знаю, что конкретно это ему НЕ нужно. Если бы я знал, что НУЖНО широкому потребителю, я давно был бы миллионером. А какие-то отдельные детали, которые ему не нужны, все мы знаем, это не сложно.
Да, кто кроме чиновника - надо додумывать. Но надо додумывать не мне, не вам за меня, а всем нам, всему человечеству. В этом, собственно, и есть суть обсуждаемой проблемы: кто теперь будет за редактора/цензора?
И наконец, насчёт права широкого потребителя чего-то не желать. Да, у него есть право плевать на правду и вообще на фактическое положение дел. Если вы не видите в этом проблему (а это ваше, в свою очередь, право, не видеть в этом проблему), то чего нам, спрашивается, здесь обсуждать? Тогда незачем обсуждать и чиновника, и репутацию, и всё остальное: раз нет проблемы, то нет смысла обсуждать и её решение.
Самая большая перемена ожидает грамотную часть человечества (она не так велика, как кажется), когда интернет по тем или иным причинам прекратит свое существование.
Все перечисленные в статье робкие аргументы в пользу цензуры Телеграма и Икс - это следствие неограниченного доступа людей, умеющих читать, к контенту, поставщик которого имеет неограниченные возможности для его изготовления и распространения, сопровождаемые отсутствием у него каких бы то ни было моральных барьеров.
Мания величия, являющаяся единственным мотиватором для людей уровня Маска или Дурова, не способствует здравой оценке потенциальных угроз, поэтому подобное положение вещей уже привело к ситуации, когда вероятность уничтожения человечества достигла своей максимальной точки в истории. К сожалению, вероятность эта будет только расти.
Поскольку прекратить интернет проще, чем разучить человека читать, то в этом деструктивном направлении и следует направить все усилия миролюбивой общественности в перспективе ближайших лет.
Выросшие за это время деревья можно будет пустить на бумагу для газет.