Людмила Петрановская: «Не надо каждый протест превращать в последний и решительный бой»

В последнее время в центре общественного внимания было много по-настоящему пугающих историй: сфабрикованное дело Ивана Голунова, изнасилованные собственным отцом сестры Хачатурян и, наконец, рекордное число задержанных и особая агрессия полицейских на московских протестах. Это вызывает фрустрацию. Как пережить то, что происходит сейчас? Republic побеседовал об этом с известным психологом Людмилой Петрановской.

– Сейчас стало очень тяжело заходить на фейсбук – повсюду видео, где полицейские бьют людей дубинками, окровавленные лица, сломанные ноги. Это страшно. Что сказать самому себе, чтобы продолжать нормально жить?

– Прежде всего, надо отдавать себе отчет, что сейчас ничего принципиально нового не происходит. Полицейское насилие было и в 2011-м, и в 2012-м, оно было в регионах – везде, где люди протестовали. Это не какое-то из ряда вон выходящее событие, это – реальность, от которой нам всем хочется абстрагироваться. Но рано или поздно каждый человек приходит к тому, что абстрагироваться больше невозможно – и в этот момент на него обрушиваются шок, эмоции, страх и так далее.

Важно себе напомнить, что это все не сейчас случилось, не сейчас мы вошли в какую-то другую реальность. Просто раньше вам удавалось реальность игнорировать, вы считали, что к вам это не относится. Если увеличить масштаб, становится ясно, что все это длится достаточно давно и происходит не только у нас. В мире немало стран с подобной системой власти, в которых полицейское насилие – обыденная вещь. Не стоит себя запугивать мыслями о каком-то невиданном уровне террора прямо здесь и сейчас. Все это отвратительно, но, увы, не ново.

– У меня сложилось такое впечатление, что в 2011–2012 годах был не только страх, но и какой-то душевный подъем, чего совсем не наблюдается сейчас. Чем сегодняшние протесты отличаются от предыдущих?

– В протестах 2011–2012 годов участвовала достаточно небольшая часть общества, которая реагировала на вещи более тонкие, институциональные. Тогда возмущение было вызвано тем, что людям фактически отказали в их избирательном праве. Кого-то накрыло в тот момент. Были люди, которым было ясно, что происходит, с момента, когда Путин пришел к власти – так, как он к ней пришел. Кого-то накрыло еще раньше – в 1996-м, в 1993-м. У каждого свой момент инсайта.

И когда у конкретного человека он наступает – я таких высказываний сейчас много вижу в фейсбуке – ему кажется: как же так, мы проснулись в другом мире, в другой стране, как такое могло случиться? Но эта информация не столько про страну, сколько про каждого из нас: когда лично до нас дошло.

Что касается душевного подъема, то, с одной стороны, это хорошо. Люди в этот момент чувствуют, что они вместе, что они живут какое-то время на более высоких уровнях существования, они чувствуют себя сознательными, неравнодушными гражданами, а не просто обывателями, которые ходят на работу. Им потом есть что вспомнить, у них остаются горизонтальные связи, некоторый опыт преодоления страха. Это все приобретения.

С другой стороны, в этом подъеме всегда присутствует большая доля наивности, фантазии о том, что вот мы сейчас там помашем шариками, и власти сделают, как мы хотим. Эта наивность – сама по себе не преступление, она проходит с опытом, с возрастом. Но когда она проходит, остается горечь, наступают апатия, разочарование. Это тоже нормально, если не остаться в таком состоянии навсегда. А если разочарование осознано и проанализировано, то и оно может стать приобретением.