unsplash.com
Малкольм Гладуэлл не нуждается в представлении. Он написал полдюжины бестселлеров, среди которых можно вспомнить «Переломный момент», впечатляющий дебют канадского автора двадцатилетней давности об эпидемии идей, или «Давида и Голиафа» о вероятности невероятного исхода событий. Шестая и последняя книга Гладуэлла, «Разговор с незнакомцем. Почему мы ошибаемся в людях и доверяем лжецам», появилась на Западе осенью прошлого года, и уже – что, согласитесь, практически без задержек – выходит на русском (в издательстве «Альпина Паблишер»).
Внимание автора сосредоточено на проблеме, суть которой в какой-то мере передает русская пословица «Чужая душа – потемки». Гладуэлл считает, что мы нечасто задумываемся и еще реже стремимся «хоть немного разобраться в том, как относимся к незнакомцам и взаимодействуем с ними». Путь к осмыслению тривиального вывода – что нужно осторожно и по возможности критично относиться к личному впечатлению от незнакомого нам человека, не спешить с окончательным суждением, не упрощать и не руководствоваться им, принимая серьезные, подчас судьбоносные решения – оказывается извилистым. Книга ставит интересные вопросы: почему мы не понимаем, когда незнакомец врет нам в глаза? И как объяснить, что зачастую мы заочно судим о людях точнее, чем после личной встречи с ними?
Гладуэлл пишет о Гарри Маркополосе, до крайности недоверчивом человеке и проницательном разоблачителе Берни Мейдоффа. В наиболее подробной книге о знаменитом аферисте «Чародей лжи» ее автор Дайана Энрикес характеризует Маркополоса как «кванта» из Бостона, которому недостает социальных навыков. Гладуэлл, в свою очередь, пытается глубже понять этого человека (если угодно, тип людей), блестяще распознающего ложь и мошенничество, но не готового к эффективной борьбе со злом из-за своего рода профессиональной деформации – патологической подозрительности к окружающим, включая тех, с кем мог бы действовать рука об руку.
На Уолл-стрит было немало дельцов, работавших с Мейдоффом, которые подозревали какой-то обман. Несколько инвестиционных банков отказались с ним сотрудничать. И даже риелтор, снимавший для него офис, догадывался, что клиент хитрит. Но никто ничего не предпринял, и никто не понял, что речь идет о величайшем аферисте всех времен. В этом деле все выбрали презумпцию правдивости. Вернее, все, кроме одного человека.
В начале февраля 2009 г., через месяц с небольшим после того, как Мейдоффа наконец-то арестовали, на слушания в конгресс был вызван в качестве свидетеля некий Гарри Маркополос. Прежде об этом Маркополосе, финансовом аналитике, проявившем при расследовании аферы с финансовой пирамидой недюжинные задатки частного сыщика, никто даже и не слышал, однако сейчас его выступление транслировали на всю страну. Этот ничем не примечательный с виду человек в плохо сидящем на нем зеленом костюме нервничал, запинался, не скрывал провинциального выговора. Но он поведал общественности просто поразительную историю.
«Я и мои помощники всячески старались убедить Комиссию провести расследование и остановить финансовую пирамиду, посылая раз за разом обоснованные предупреждения начиная с мая 2000г.», – объявил Маркополос напряженно внимающим конгрессменам. И подробно рассказал, как они сопоставляли таблицы и графики, моделировали алгоритмы, копали в Европе, где Мейдофф получал основную часть доходов. «Мы знали, что предоставили Комиссии достаточно подозрительных деталей и математических выкладок, чтобы правительство могло положить конец деятельности этого афериста еще тогда, когда ущерб от нее составлял менее $7 млрд». Однако Комиссия ничего не предприняла, и Маркополос снова обратился туда в октябре 2001-го. А потом еще трижды: в 2005-м, 2007-м и 2008-м гг. Ни одно из обращений не возымело результата. Медленно читая по бумажке, Маркополос описывал годы разочарования:
«Я буквально на блюдечке преподнес им крупнейшую в истории финансовую пирамиду, но чиновники отчего-то не удосужились надлежащим образом ею заняться: у них нашлись дела поважнее. Если мошенник, укравший $50 млрд, не настолько важен сотрудникам Комиссии, я хотел бы знать, кто устанавливает для них приоритеты».
Гарри Маркополос – единственный из всех, кто подозревал Мейдоффа в обмане, не поддался на презумпцию правдивости. Он увидел истинную сущность незнакомца, понял, кем тот был в действительности. Во время слушаний один конгрессмен спросил Маркополоса, не хочет ли он переехать в Вашингтон и возглавить Комиссию. После грандиознейшего переполоха в финансовой сфере казалось, что всем следовало бы поучиться у Гарри Маркополоса. Презумпция правдивости – это серьезная проблема. Из-за нее шпионы и аферисты орудуют на свободе, чувствуя себя безнаказанными.
Или нет?
