Мы здесь на «Севере» уже писали про удивительную церковную архитектуру Алексея Щусева, про вдохновенный прорыв старообрядческого модерна Москвы. Однако Щусевым, Москвой и старообрядчеством неорусский стиль церковной архитектуры модерна вовсе не ограничивается.
Модерн не просто увидел после двухсотлетнего забвения русскую допетровскую культуру. Не просто оценил ее. Он взял ее за основу. В древнерусской архитектуре нашла опору ключевая идея модерна: идея отстраивания новой России как живой, самобытной, современной европейской культуры. Одноглавые храмы Новгорода и Пскова (а потом еще и шатровые храмы Москвы, многоглавые храмы Ростова и Ярославля XVII века, и многие, многие другие шедевры русской допетровской архитектуры) стали основанием для самобытности и европейскости. Творцам модерна теперь надо было создать актуальное и органичное воплощение этих образцов. Сделать из древней архитектуры ультра-современную. И эта задача увлекла всех главных архитекторов модерна.
Федор Шехтель
Начнем с самого известного архитектора модерна – Федора Шехтеля (имя Федор, впрочем, он получил только в 1915 году во время православного крещения, до того его звали Франц-Альберт). У него есть свой шедевр церковной архитектуры – старообрядческий храм Троицы Живоначальной в Балаково (город на Волге, недалеко от Саратова). -В основе идея шатровой церкви с прямой отсылкой к Церкви Вознесения Господня в Коломенском, но встроена она в обьемно-пространственную структуру традиционную для русского XVII века, а выступы апсиды с собственными полукруглыми перекрытиями отсылают к новгородско-псковской архитектуре. Все это объединяет в единое целое и делает предельно современным геометрическая строгость «чистых плоскостей» и минимализм декоративных решений (в противовес его же Ярославскому вокзалу в Москве, где русская идея решалась как раз через избыточное декорирование). Шехтель не копирует старые образцы, а использует для решения своих современных задач – соединения монументальности и динамичности.