Чего добивается Москва от крымских татар

Крымские власти хотят запретить крымско-татарский меджлис за попытку силой провести Мустафу Джемилева через границу полуострова. Лидеру крымских татар снова отказали во въезде в Крым, ему на выручку пришли несколько тысяч соотечественников, и на полуострове прозвучали первые с конца марта выстрелы. В воздух.

Крымская прокуратура выносит предупреждения и заводит уголовные дела, спикеры новой власти постят угрожающие твиты. В прежние годы любое давление лишь добавляло очков неофициальному этническому правительству, но особенность сегодняшнего момента в том, что в старом уравнении появилась новая переменная.

Грабли как предчувствие

Такое уже происходило – четыре года назад. Весной 2010-го, после победы Януковича на президентских выборах, новоназначенный крымский премьер Василий Джарты решил приструнить неподконтрольный властям полуострова меджлис. Тогда почистили Совет крымских татар при президенте – из тридцати сторонников Джемилева оставили восемь, а остальные места отдали оппозиционерам. Отлично помню, как меджлису хором предрекали скорую гибель, остракизм и забвение. Помню и то, как оппозиционные татарские политики клялись в верности Партии регионов и придумывали себе рейтинги доверия. Песня Мустафы спета – читалось между строк во всех комментариях. Доигрался. Ату его!

Спустя четыре года все повторяется по той же схеме. Причем время для войны с меджлисом выбрано уж слишком символическое: любое давление на крымских татар накануне семидесятой годовщины их депортации с полуострова воспринимается как символический жест. И даже разговоры крымских чиновников о том, что, мол, есть «плохой меджлис» и «хорошие крымские татары», все равно подобны стрельбе в молоко: нельзя в пространстве исторического мифа воевать с его носителями. Возможно, новый крымский премьер Сергей Аксенов решил, что российское гражданство полуострова – достаточное условие для эффективной скачки по граблям. А возможно, мы наблюдаем не что иное, как кардинальный слом прежней матрицы.

А мы крепчали

Боги азбучных истин должны были давно махнуть рукой и отправиться на поиски другой паствы – крымские власти всякий раз показывают себя нерадивыми двоечниками. Все прошлые годы любые попытки слить меджлис или ослабить Джемилева лишь шли ему на пользу. Внешняя угроза сближает – негласный статус «жертв режима» или «борцов за народное счастье» был отличным мобилизующим фактором. После этого любые упреки в адрес меджлиса по поводу коммерческих самозахватов, исторических спекуляций или бездействия в вопросе обустройства репатриантов сразу уходили на второй план. Тем более что раньше прямо давить на меджлис решались лишь пророссийские власти полуострова, противовесом которых выступал официальный Киев. Теперь никакого противовеса у крымских татар не осталось.

Москва и меджлис одинаково друг другу в новинку. Правило первого впечатления остается неизменным: проверка тестикул на жесткость в самом разгаре. В России не бывает иных политических субъектов, кроме государства: либо ты в системе, либо ты вне игры. Меджлис же привык быть чем-то вроде серого кардинала – прямой ответственности не несем, финансовые потоки контролируем, административные квоты в органах власти сохраняем, но организационно в правовое поле не погружаемся.

В Киеве с этим мирились – в обмен на поддержку проукраинских сил на парламентских выборах. А вот Москве электоральные издержки от дружбы или вражды с меджлисом не грозят – парламентские весы накрепко заварены в нужном положении. Издержки могут быть только лишь имиджевые: статьи в западной прессе, негодование правозащитников или международных организаций. С учетом последних тенденций все это вряд ли кого-то в России обеспокоит.

Новые маргиналы

Москве сейчас важно понять, что может ей противопоставить неофициальное правительство крымских татар. Отдельного субъекта национального самоуправления не потерпят, а потому либо от меджлиса избавятся, либо впишут в официальную вертикаль, присвоив какой-нибудь красивый придворный статус. История с Джемилевым – проверка на прочность: ревизия дипломатических арсеналов, инвентаризация протестного потенциала, перекличка личного состава. Если окажется, что мышцы ослабли, то пережуют и пойдут дальше. Если процесс будет чреват желудочными расстройствами, то, может, его и притормозят. А может, и нет.

Можно разогнаться на автомобилях и идти лоб в лоб, проверяя, у кого крепче нервы. Но это только в том случае, если одна из сторон не выбрала в качестве средства передвижения танк. В отличие от меджлиса, Москве особенно нечего терять. На фоне ударных темпов строительства нового железного занавеса очередной кирпич в этой стене не так уж и важен. Да, запретить Мустафе Джемилеву въезд на полуостров. Да, сделать это накануне 70-й годовщины депортации. Да, завести уголовные дела на его сторонников. Да, создать неприятную историческую аналогию. И чо?

После Крыма Москва уверовала в эффективность простых решений. Кто сильнее – тот прав; если нельзя, но хочется, то можно. Гордиевы узлы рубим, на ноль делим. Меджлис либо с нами, либо против нас – нельзя быть в стороне, когда страна ведет войну за право совершать ошибки! В общем, присоединяйтесь, господин барон. Говорят, на востоке уважают силу. Вопрос лишь в том, кто в большей степени является «востоком» – Кремль или крымские татары.