Вермеер: было — стало. Почему «Девушка с письмом у окна» больше не похожа на то, к чему мы привыкли с детства

В Германии отреставрировано и представлено публике одно из самых известных в мире произведений золотого века голландской живописи — «Девушка, читающая письмо у открытого окна» Яна Вермеера (1657–1659). Дрезденская картинная галерея представляет ее вместе с десятью другими произведениями Вермеера в окружении примерно 50 работ других мастеров голландской жанровой живописи. Это одна из крупнейших выставок Вермеера вообще.

Картина была приобретена в Париже в 1742 году для коллекции саксонского курфюрста Фридриха Августа II и с тех пор хранится в Дрезденской картинной галерее. Забавно, что картина туда попала в качестве произведения Рембрандта. К тому же она казалась тогда столь незначительной, что шла как бесплатное приложение к другим полотнам. Никто в ней тогда шедевра не видел, кто такой Вермеер, тоже уже никто не знал.

⤢

Картина Яна Вермеера «Девушка, читающая письмо у открытого окна» до реставрации. Фото: Дрезденская картинная галерея

Gemäldegalerie Alte Meister

Столетия спустя весь мир полюбил «Девушку, читающую письмо». Ее полюбили и в России, собственно, еще в Советском Союзе. А сейчас немецкие реставраторы явили ошеломительно нового Вермеера. Для нас, жителей постсоветского пространства, это — событие. Это, возможно, вторая по степени важности деконструкция на нашей памяти. Первая случилась, когда пал Советский Союз.

Нам трудно привыкнуть, что картинка, завораживающая даже в плохом воспроизведении на советских открытках и в журнале «Огонек», оказалась совсем не такой. «Нас лишают святыни, спасите», — так чувствуют сейчас даже многие специалисты. Так что посмотрим, как и почему было и стало.

Процесс реставрации: что чистили и почему

Работы шли под неусыпным наблюдением международных экспертов с 2017 по 2021 год. У мастера сохранилось всего 35 картин, поэтому восстановление первоначального состояния ранней крупной работы Яна Вермеера существенно меняет интерпретацию всего творчества художника. Картина теперь выглядит иначе и требует нового прочтения.

Искусствоведы регулярно говорят о знаменитой дрезденской желтизне. Дело в том, что Галерея старых мастеров с особенным уважением относились к историческому цвету живописи и всегда старались его максимально сохранить. Напомним, живописный лак со временем желтеет, это нормально, это жизнь произведения в истории, это та патина, которая должна быть. Тут, правда, надо соблюдать баланс: если желтизны столько, что произведение перестает быть похожим само на себя, что-то надо делать.

Сначала реставраторы в 2002–2004 гг. почистили дрезденскую картину «У сводни» (1656), которая с тех пор поражает яркостью цыплячье-желтого и синевой фаянсового кувшина. Потом стали задумываться и о «Читающей девушке». О наличии закрашенного изображения на полотне было известно с момента сделанного в Сан-Франциско в 1979 году рентгена. Считалось, что эта запись сделана рукой самого Вермеера. Тем более, что в этой картине есть еще несколько мест, которые несколько раз переделывались художником. Целью реставрации была расчистка пожелтевшего лака и укрепление поверхности. Работа шла. Картина становилась все более чистой и ясной по цвету. Но когда реставраторы добрались до прямоугольного поля с закрашенной поверхностью «серого квадрата» над головой девушки, красочный слой стал по-другому реагировать на растворитель.

После длительных консультаций с экспертами аккуратно взяли пробу. На стратографии показался типичный археологический слоеный пирог. Грунтовка, тонировка, живописный слой, лак, слой пыли, и снова лак! Слой грязи был настолько заметный, что стало понятно: полотно довольно долго, не одно десятилетие, висело купидончиком, так сказать, наружу. И этот купидон безбожно покрывался пылью. Это был первый аргумент за то, что вовсе не Вермеер закрасил часть своей картины.

⤢

Картина Яна Вермеера «Девушка, читающая письмо у открытого окна» в процессе реставрации. Фото: Дрезденская картинная галерея

Gemäldegalerie Alte Meister

Потом под этим «серым квадратом» обнаружили кракелюры (это такие микротрещины, по которым мы узнаем старую живопись, потому что масло вообще-то сохнет очень-очень медленно, десятилетиями и даже столетиями). Они бы не успели образоваться, если бы этот квадрат сделал сам художник. И наконец обнаружилось, что краска этого «серого квадрата», которым был закрашен купидон, содержит смесь с желтизной и грязью. Такого обращения с маслом Вермеер, любитель ясного чистого цвета, никогда бы себе не позволил. Все это вместе доказывает, что закрашивание было произведено не самим Вермеером, а во-первых, позже, во-вторых, чужой рукой.

После этого было принято решение чистить. Чистить под неусыпным наблюдением экспертов со всего мира. И документировать абсолютно весь процесс, чтобы сделать его понятным для потомков. Расчищали микроскальпелем, вроде того, которым делают операцию на глазах. Под микроскопом. Сначала тонкую поперечную полосу, потом дальше. Чистка скальпелем позволяла скалывать лишнее по слоям, таким образом, чтобы оригинальная живопись не пострадала. Разумное решение, ведь мельчайшая ошибка в работе с жидким растворителем повредила бы картину безвозвратно.

⤢

Деталь реставрации. Фото: Дрезденская картинная галерея

Gemäldegalerie Alte Meister

В результате открылась качественная живопись. Исчезли грязные коричневатые и красноватые оттенки. На свет божий явились чистые, ясные, контрастные краски, так любимые Вермеером. Там много синего, желтого, красного. Картина была почти монохромом, а стала цветной. Теперь она лучше вписывается в творчество Вермеера, она стала более «вермееровской» и более голландской. В нее вернулся привычный риторический язык живописного комментария.

Таинственный купидон

Когда картина попала в Дрезден, ныне расчищенный купидон в описании не значился.

Вермеер вообще любил вмонтировать свою живопись какие-нибудь сложные изображения, которые как бы комментировали происходящее. Картинку с купидоном, собственность тёщи, в доме которой они с женой жили, Вермеер использовал четырежды. Один раз в гризайли, один раз фрагментом и два раза целиком («Спящая девушка», 1656–1657, «Прерванный урок музыки», 1659–1661 и «Дама, стоящая у вирджинала», 1670–1672). Это была одна из 50 картин, описанных после его смерти.

Купидон, однако, значит совсем не то, что мы в нем предполагаем, это вовсе не символ игривости и разврата. Совсем напротив. Он топчет маски, означающие двуличие. Эти маски, кстати, стали неожиданным подарком, их не было видно на рентгене.

Скорее всего, основой для этого изображения стал образец из популярного каталога любовных эмблем Amorum Emblemata, автором которого был Отто ван Веен. На некоторых воспроизведениях этой эмблемы купидон держит в руке кольцо Гига, это вроде кольца всевластья — помогает стать невидимым и сделать, что пожелаешь. Речь идет о вопросе, который ставит Платон: может ли человек, который не опасается разоблачения (ведь он невидим!), оставаться добродетельным. «Inconcussa fide» (Непоколебимая вера) — такой девиз был у нашего купидона. «Любовь требует искренности» — такова расшифровка. Одним словом, скорее всего, речь идет не об интрижках, а о любви.

⤢

Реставрация продолжается, и вот уже появился купидон. Фото: Дрезденская картинная галерея

Gemäldegalerie Alte Meister

Здесь следует напомнить себе, что места, где создавалась эта картина, были немыслимым островком феминизма и прогресса в тогдашнем мире. Мало того, что незамужняя девица там могла пойти выпить в таверне пиво совершенно одна, ей было не очень зазорно самостоятельно знакомиться с мужчинами. Более того, у нее была возможность выйти замуж по любви, что кстати и произошло в случае Катарины Болнес, на которой женился Вермеер. Очень похоже, что эти двое в самом деле любили друг друга. Ян Вермеер даже перешел в католичество, став немного изгоем, только чтобы потрафить тёще и будущей жене.

Трофей, который пришлось вернуть

Возможный ответ о популярности старого варианта Вермееровской читающей девушки связан с многочисленными вопросами о перемещенных культурных ценностях.

«Девушка, читающая письмо у открытого окна» была привезена в Москву в июле 1945-го года. В компании с «Портретом мальчика» Пинтуриккио, «Спящей Венерой» Джорджоне и «Сикстинской мадонной» Рафаэля и еще многими и многими произведениями. Часть произведений искусства Советский Союз вернул в Дрезден в августе 1955 года. А Ирина Александровна Антонова, бессменный рулевой музея ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве (1961–2020 гг.) еще долго восхищалась чудесным колоритом этой картины Вермеера. Ирина Александровна умела ценить шедевры и всегда была против реституции.

Большая часть полотен запомнилась гражданам СССР по выставке «Шедевры Дрезденской картинной галереи» (1955 г.), где произведения показали, прежде чем вернуть. Дрезденская трофейная коллекция была отснята по меркам времени и соответственно хорошо знакома советскому человеку.

Занавес!

Справа от девушки — зеленый бархатный занавес. Только не надо думать сейчас о театре. Все проще. Дело в том, что тогда висящие в домах картины частенько завешивались как раз такими шторками. (Есть много примеров в живописи с бытовыми сценками, они назывались bedriegertje.)

Мы видим комнату. На одной стене купидон, мы напротив. Девушка с письмом внутри. Замерла. Читает. А нам туда не войти. Нас там никто не ждет. Это пространство герметично. Это уже совсем не Италия, еще совсем недавно у голландцев такая популярная, где и перспектива, и событие затягивают в пространство картины. Это другой, новый, голландский камерный взгляд на вещи.

По верху картины виден стержень с кольцами. Ручка купидона тянется туда, к верху шторки, кажется, он вот-вот ее задернет. От нас. Или задернет нас. Это момент трансгрессии, когда понимаешь, что ты вышиблен из интерьера картины, ты — тоже не совсем из плоти, не совсем настоящий, как тот купидон на стене напротив. Реальна только девушка и ее письмо. Она объемная и живая, а ты пребываешь всю жизнь на одном месте в одной комнате, как сам Вермеер, с благоговением наблюдая свет снаружи твоего замкнутого мироздания. Пока кто-то не задернет занавеску.

Картина написана с точки зрения другой картины, этим, кстати, и объясняется ракурс — немного сверху. Уровень наших глаз — как у купидона.

⤢

Картина Яна Вермеера »Девушка, читающая письмо у открытого окна« после реставрации. Фото: Дрезденская картинная галерея

Gemäldegalerie Alte Meister

Вопросов остается много. Почему картина стала штампом, мемом, иконой, откуда такая абсолютная узнаваемость? Что там и как с камерой обскурой? Откуда такая техника?

На выставке мы были с практикующим реставратором. Лишняя пара профессиональных глаз, которые и до этого по публикациям следили за происходящим — всегда хорошо. В конце мы друг другу сказали, что предприятие удалось. Разве что слой лака не везде равномерно убран. Картина ожила и заиграла. Она буквально вернулась из прошлого. Просто представьте, в этом подлинном, вышедшем из-под руки художника виде картину никто не видел несколько столетий. Теперь у нее новые (спойлер: старые, настоящие) цвета. Да и выглядит она иначе. Поменялась композиция — и поменялся, как мы видели только что, смысл.

В паре залов от Вермеера висит Сикстинская мадонна. Проблема в том, что ее нельзя увидеть. Точнее, с ней нельзя вступить в зрительный контакт. Видишь не Сикстинскую мадонну, а мем. А вот Вермееру удалось расколдоваться. Эта застывшая в виде мертвенного отпечатка в нашем мозгу штука ожила, и мы ее снова — видим. Это счастье.

Ян Вермеер — это хорошая проверка нашего чувства времени и истории. Мы полюбили этого Вермеера раньше за модернизм, за то, что женщина плавала там почти в таком же безвоздушном пространстве, как фигурки у каких-нибудь Джорджо де Кирико или Эдварда Хоппера.

Будем теперь приучать себя к новому. Нет смысла держаться за свои суеверия. Ведь ровно так же многие и по сей день готовы позволить античности быть только черно-белой. А она была цветной, очень цветной!

В общем, поздравляю нас всех с тем, что Вермеера стало больше. Больше, а не меньше. Настоящего Яна Вермеера Дельфтского, а не того, которого мы придумали.

Johannes Vermeer. Vom Innehalten / Johannes Vermeer. On Reflection

Германия, Дрезден, с 10.09.2021 до 02.01.2022