«Для того, чтобы незрячий пробежал марафон, не нужно ничего сверхъестественного»

Соосновательница фонда «Спорт для жизни» Анастасия Плетминцева говорит, что помогает людям с ранних лет. «Это у меня в крови: я всегда находила пути помочь животным, детям, старикам и всем, кто меня об этом просил, — рассказывает она. — Также я опекала троих разновозрастных детей, организовывала для них досуг, возила на море. Но позже у меня родились двое детей, и, к сожалению, ресурсов стало не хватать». На жизнь Плетминцева тогда зарабатывала продажами и маркетингом в ресторанном и бьюти-бизнесе, а в профессиональную благотворительность ушла только пять лет назад. Причем выбрала далеко не самую популярную тему — поддержку любительского спорта для взрослых с ограниченными возможностями. Сейчас подопечные «Спорта для жизни»— незрячие и слепоглухие — бегают марафоны, участвуют в соревнованиях по триатлону Ironman и даже попадают в паралимпийскую сборную России. В интервью «Деньгам» Анастасия откровенно рассказывает о том, какие ошибки она сделала как фандрайзер и как «Спорту для жизни» удается развиваться в основном на частные пожертвования.

— Как вы пришли в благотворительность?

— В начале 2010-х я начала заниматься организацией мероприятий для благотворительных фондов и пиар-поддержкой вместе с реабилитологом и фитнес-коучем Юлией Толкачевой. В какой-то момент мы с ней решили организовать забег для незрячих «Марафон в темноте»: начали собирать информацию на эту тему, искать участников. Изначально мы искали москвичей, но через полтора месяца с нами связался молодой человек Саша из Омска. Сначала мы испугались возможных сложностей, а потом восприняли это как вызов.

Проект «Марафон в темноте: от Омска до Москвы» стартовал 6 декабря 2013 года, когда Саша прилетел в столицу. Мы рассказали об этой инициативе широкому кругу людей, поэтому к нам было приковано внимание СМИ, над пиаром почти не пришлось работать. Через несколько месяцев участники подготовились к забегу, у незрячих появился интерес, и так эта инициатива стала развиваться.

Через какое-то время мы поняли, что наша деятельность шире, чем этот марафон. Что мы также хотим организовывать и триатлон, и соревнования по плаванию. В начале 2016 года мы с Юлей зарегистрировали фонд «Спорт для жизни». Она отвечает за практическую часть, а я — за его развитие.

Меня не вдохновляет зарабатывание денег ради самих денег. Я и детям своим стремлюсь показать, что можно быть успешными не только с точки зрения дохода, что есть и другие пути и критерии. Зарабатывать для того, чтобы помогать другим, — это то, что дает мне силы двигаться вперед, реализовывать проекты, которые приносят прибыль. Сейчас фонд — моя основная деятельность, все усилия я с командой вкладываю в его развитие и реализацию наших проектов.

— При развитии фонда вы ориентировались на какие-то международные инициативы?

— Мы с интересом наблюдали и наблюдаем за инициативами в Британии и США. Это, например, Triathlon Organization или Disabled Sports USA.

Увы, мы не можем просто взять и скопировать какой-то проект в России. У нас отличается абсолютно все: начиная от разного менталитета как у инвалидов, так и у организаторов, и заканчивая инфраструктурой и финансовым положением.

Поэтому узнавать зарубежный опыт, конечно, интересно, но перенимать его полностью, увы, не получится. Кроме того, мы занимаемся системной помощью людям с нарушениями слуха и зрения, перед нами не стоит первоочередная задача возить на марафоны.

— Почему ваш фонд ориентируется главным образом на незрячих?

— Это идея Юли. Она занималась триатлоном, планировала участвовать в чемпионате Ironman и смотрела на эту тему много видео. На одном из них она увидела, как в этом марафоне финиширует незрячий спортсмен. Она начала искать подобные примеры инклюзивности у нас, но, конечно, ничего не нашла. Так все и началось.

Она хотела помочь победить людям, которым победы даются непросто, и случайно выбор пал на незрячих. У нас до сих пор этот лозунг фигурирует. И даже есть одноименный проект благобегунства — «Помогаю побеждать».

— Как проходят такие забеги? Существует ли какая-то специальная подготовка для незрячих спортсменов?

— Незрячий человек отличается от зрячего только тем, что ему необходим волонтер-лидер на его спортивном пути. Мы готовим незрячих к забегу точно так же, как и зрячих. Проводим регулярные беговые тренировки, тренировки на велосипеде-тандеме, в бассейне, силовые. Все это наши подопечные выполняют вместе с их волонтерами-лидерами.

Это может занять совершенно разное время: кому-то нужен год или больше, а кому-то — полгода. Период зависит, как и у зрячих спортсменов, от начальной спортивной подготовки и дальнейшего подхода человека к занятиям — регулярности и интенсивности. Для того чтобы незрячий пробежал марафон, не нужно ничего сверхъестественного. Только желание, подготовка и поддержка. Собственно, как и у других людей.

Впечатления у подопечных всегда разные. Кто-то, как наш слепоглухой триатлонист Алексей Горелов, каждый раз вдохновляется на новые, более длинные дистанции, а кому-то бывает страшно и некомфортно, слишком тяжело, и они отказываются от дальнейших тренировок. В любом случае марафон — это всегда удивительный опыт, который вне зависимости от результата остается в памяти каждого участника.

— И все-таки, что следует учитывать во время тренировки?

— Есть несколько нюансов, и один из них — это работа голосом. Очень важно правильно и четко произносить названия упражнений и объяснять технику, избегать двусмыслицы, уметь донести мысль. Этому мы обучаем на наших тренингах, потому что грамотная тренировка — это не только залог успеха, но и безопасности.

Второй момент — это психология. Незрячему человеку бывает очень сложно довериться другому, поэтому волонтеру-лидеру важно быть терпеливым и понимать запрос подопечного.

Самое важное во время тренировок — уметь распознать потребности другого человека и дать ему то, что нужно, не форсируя события и не пренебрегая его физическими возможностями. Бывает, что подопечные не имеют грамотного представления о своих физических возможностях: кто-то их занижает, а кто-то, наоборот, хочет охватить все и сразу. Мы стремимся подобрать максимально комфортную и адекватную нагрузку для каждого.

Незрячий спортсмен в связке с лидером

«Спорт для жизни»

— Что такое программа благобегунства?

— Эту инициативу изначально начали внедрять в странах Европы и США. Там она существует лет десять и называется Running for charity («бежим за благотворительность». — Republic). У них все забеги — как совсем небольшие, так и масштабные, по 30–40 тысяч человек, обязательно проводятся с благотворительной составляющей. То есть либо организация, либо участники перечисляют деньги в какой-то фонд.

У нас в стране такие инициативы только на начальном этапе. В нашем фонде задача благобегуна — информировать как беговое сообщество, так и людей, не участвующих в марафонах, о фонде и его деятельности. Наши благобегуны много говорят о фонде в своих соцсетях. Их список с именами можно найти на нашем сайте — среди них есть как довольно известные спортсмены, так и совсем не распиаренные. Там же можно отследить, сколько средств на нужды фонда они уже привлекли (они могут приурочить сбор, например, к какому-то забегу) и сколько еще собираются собрать.

— И сколько вам приносит такая форма сбора средств в цифрах и процентах?

— Эту программу запустили незадолго до пандемии, и поэтому изначально даже ушли в минус, пытаясь ее сохранить: платили куратору, делали футболки, выпускали видеоролики. Затем у нас не было куратора полгода, и мы держались исключительно на энтузиазме. После окончания пандемии мы переосмыслили программу и запустили ее заново с аналитикой и обновленной стратегией. Через два месяца она стала приносить нам прибыль.

Сейчас сумма поступлений от благобегунства составляет 10% от общего дохода фонда. Количество благобегунов за 2021 год выросло в два раза. Средний сбор одного благобегуна в этом году — 27 тысяч рублей.

Соосновательница благотворительного фонда «Спорт для жизни» Анастасия Плетминцева. Фото из личного архива

— Какой у вас был первоначальный капитал, когда вы открывали фонд?

— Мы внесли по 10 тысяч рублей уставного капитала. Больше полугода на нем не было движения денежных средств. Потом стали поступать первые переводы от партнеров.

— Насколько тяжело на начальном этапе было искать спонсоров и привлекать пожертвования?

— Частные пожертвования — это кропотливый и очень долгий труд, мы работаем над этим. В том числе благодаря проекту с благобегунами «Помогаю побеждать».

В последнее время люди стали более лояльны к частным пожертвованиям, средняя сумма взноса повышается, и очень сильно. Если года три-четыре года назад она была 100–150 рублей, то сейчас — уже 300 рублей. Потому что, как говорят в фандрайзинге, это «продажа эмоций», и она работает.

Что касается партнеров и спонсоров, то на тот момент, когда мы начинали, на неудачи в их привлечении влияли прежде всего наше незнание и отсутствие необходимого опыта. Оглядываясь назад, я понимаю, что наши собственные ошибки очень затормозили развитие фонда.

Многие потенциальные партнеры были открыты для предложений, но мы только просили помощи и не могли объяснить, в чем именно нуждаемся. Например, Adidas отправил нам большую партию кроссовок, но часть из них не подошла по размеру, часть — по модели.

Или, например, мы не могли понять, как правильно выстроить контакт с госструктурами и нужен ли он. Это сейчас мы с ними его не выстраиваем, потому что это бесполезно. Если нам нужны дорожки для плавания, то мы их покупаем. Раньше мы просили бесплатные дорожки для бассейна, но ни к чему не приходили, потому что у нас в законодательстве нет такой опции — выдавать бесплатные дорожки, которые принадлежат бюджетной организации. Мы можем их только арендовать.

И когда меня спрашивают, обращалась ли я в Москомспорт, то я говорю, что у нас задачи другие — мы же не развиваем профессиональный спорт. Когда в госструктурах слышат, что мы развиваем любительский спорт, да еще и для инвалидов, то им всем плохо становится. Теперь, когда мы приходим в госучреждение и говорим, что нам от них ничего не нужно, кроме информации, то они сразу расслабляются. По сути, у них та же задача, что и у нас. Только они расходуют конкретные суммы из бюджета под определенные цели, а мы эти суммы еще и сами добываем.

— Есть ли у вас сейчас какие-то постоянные спонсоры?

— Да, у нас же фонд без какого-то знаменитого лица, без богатого папы или мужа-олигарха. Мы из тех, кому приходится самим доказывать, что это стоящее дело и что классно получить поддержку.

Неопытность и незнание на начальном этапе, как я говорила, очень сильно нас затормозили. И, как говорится, за деньгами два раза не ходят. Если ты один раз оставил о себе негативное впечатление, то в дальнейшем оно долго не изменится. Сейчас мы возвращаемся к тем, к кому ходили, условно, пять лет назад, чтобы снова попробовать сделать какие-то партнерские истории.

Сейчас у нас два основных спонсора. Это «Росбанк» и РЖД. В этом году стал помогать «Газпром G Drive». Также среди партнеров фонда — платформа «КупиКупон» и производитель спортивного питания для атлетов Science in Sport. Но все это спонсорство нестабильно, и 2020 год показал, что все может измениться в один момент.

В этом году мы также получили госпомощь. Наш проект «Марафон в темноте» выиграл президентский грант в размере 2,9 млн рублей на популяризацию бега для незрячих, слабовидящих и слепоглухих в регионах. Теперь мы развиваем инициативу не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге, и в Екатеринбурге.

— Сколько у вас было участников на начальном этапе и насколько их количество увеличилось?

— В Москве к нам сразу ринулись все активные незрячие — мы сразу «сняли все сливки». Это достаточно большой пласт — за год к нам пришло где-то 40 человек. Тогда мы действовали как типичный стартап десятилетней давности — клеили объявления, обращались во Всероссийское общество слепых (ВОС) и другие профильные организации, выступали на «Радио ВОС» и так далее. Многие из тех активных участников потом пробовали что-то другое и уходили от нас. Сейчас у них все хорошо, некоторые даже создали собственные НКО.

После этой первой волны был застой. Потому следующий пласт людей с инвалидностью — те, которых я бы охарактеризовала как «хотим, но боимся». Их нужно было вовлекать успешными примерами, создавать интересные истории и кейсы, показывать результаты. Одним словом, вдохновить. Поэтому работу фонда пришлось немного перестраивать и уделять больше внимания привлечению неактивной прослойки.

И третий пласт — те, кто живет с мировоззрением «нам ничего не надо, мы инвалиды, мы ничего не хотим». И этот пласт самый большой, он огромен. По сути, это все остальные инвалиды, кроме узкой верхней прослойки. Когда я это увидела, работа стала трансформироваться. Кроме привлечения на тренировки, стали появляться стратегии «привлечения хитростью». Сарафанное радио оказалось самым эффективным способом.

В организации незрячих мы уже не пишем, потому что, во-первых, нас там и так все знают. Во-вторых, информационное поле за эти годы намного расширилось, теперь у большинства слабовидящих есть компьютеры и смартфоны и они могут найти нас на хэштегам, изучить информацию и понять, насколько мы им интересны. Сейчас с нами так или иначе занимается около 250 спортсменов, и это те, кому действительно нравится такая активность.

— Есть ли среди них марафонцы, чьи истории вас особенно впечатлили?

— Один из наших подопечных — единственный в России слепоглухой триатлонист Алексей Горелов. Алексей потерял слух в детстве, постепенно ушло и зрение. В детстве занимался хоккеем и плаванием, но после потери зрения пришлось все бросить.

Алексей работал на предприятии общества слепых. А несколько лет назад познакомился с фондом «Спорт для жизни» и стал его подопечным. Сначала Алексею было тяжело и даже страшно, нужно было заново учиться ставить правильно руки и ноги, дышать во время тренировки. Со временем начались выходы на серьезные соревнования, в том числе на старты по триатлону Ironstar.

В итоге при поддержке фонда Алексей стал первым и единственным слепоглухим триатлетом в России. О любви Алексея к спорту говорит уже тот факт, что каждый раз он самостоятельно преодолевает путь в два часа до места тренировки. В бассейне он всегда плавает самостоятельно, а вот на велосипеде и в беге его поддерживает волонтер-лидер. В этом году Алексей преодолел половину Ironman 70.3 в Санкт-Петербурге. Теперь его мечта — полная гонка Ironman.

Еще одна наша подопечная Ксения Выборных в этом году отправилась на Паралимпийские игры в Токио. Зрение она начала терять с 12 лет, долгое время врачи ей запрещали любые физические нагрузки. На занятия спортом ее мотивировали Паралимпийские игры в Сочи. Она решила заняться лыжами и спортивным ориентированием, а в итоге пришла в триатлон через наш проект «Марафон в темноте».

Сейчас Ксения и ее лидер Алена Зубова — трехкратные чемпионки России по триатлону, они занимали второе и третье места на Кубках мира. Цель Ксении на ближайшее время — победить на Чемпионате Европы и Чемпионате мира, войти в тройку лидеров.

Участница Паралимпиады в Токио Ксения Выборных (слева) с со-основательницей фонда «Спорт для жизни» Юлией Толкачевой

«Спорт для жизни»

— На прошедшей Паралимпиаде российские спортсмены в общекомандном зачете показали неплохие результаты. Можно ли сделать вывод, что в сравнении с другими странами с интеграцией инвалидов у нас дела обстоят неплохо?

— Здесь интеграция ни при чем, напротив, все предельно просто. У нас настолько недоступен спорт для инвалидов, что люди, попадающие в сборные и получающие малейшую возможность выступать на Паралимпиаде, «грызут камни» и тренируются днями и ночами, чтобы туда попасть и достойно выступить. То есть они выжимают из себя все, что могут, потому что они этим живут, у них нет другой альтернативы для самореализации.

У нас в принципе в России особо нет массового спорта, а массового спорта для инвалидов и подавно. Человек либо рождается с инвалидностью, либо получает ее в зрелом возрасте. Инвалиды-колясочники в основном получили травму в осознанном возрасте. Поэтому они знают и ценят жизнь, они понимают, как достигать результатов. У них нет проблем с мотивацией и хотелками.

Если человек — инвалид от рождения, как это в основном бывает в случае с незрячими, то в его жизни обычно много ограничений. Адекватные родители воспитывают его стандартно — так же, как и ребенка без особенностей. Но в 70% у нас в стране родители начинают действовать нестандартно: ограждают и оберегают так, что ребенок сам не может ничего сделать. В результате во взрослом возрасте он не только не может, но и не хочет ничего делать.

Мы начали готовить Ксению Выборных к бегу шесть лет назад, и в прошлом месяце она выступала на Паралимпиаде. Она начала заниматься спортом, невзирая на ограничения врачей. В результате всего за несколько лет тренировок она смогла попасть в десятку на соревнованиях Паралимпиады.

— В какие сферы благотворительности жертвуют больше всего и где находитесь вы в этом списке?

— Стандартно больше всего жертвуют детям на лечение, когда речь идет о спасении жизни. Затем идет реабилитация детей, потом — собаки и кошки. Инвалиды, да еще и в спорте, совсем не в топе. Наша категория находится где-то на 10–11-й позиции по вовлеченности общества в эту проблематику.

Но важно понимать, что мы не только про спорт для инвалидов, но и про интеграцию таких ребят в общество. И чем больше мы об этом говорим, тем больше у общества появляется интерес.

Очень много ребят с инвалидностью достигли определенного успеха. Например, те же паралимпийцы, о которых мы говорили. Чем отличаются они, когда они просят поддержки либо достигают чего-то в жизни, от нас? Тем, что они это делают практически исключительно для себя, мы — для всех. То есть, например, собранные 6 млн в первом случае идут на протезы одного человека, а в случае с фондом — на 250 человек. И к ним прибавляются еще 300, которые войдут с ними в социальный контакт.

Дело в том, что люди любят точечные истории и обращают внимание прежде всего на них. Хотя у нас они тоже есть — например, слепоглухой атлет Алексей Горелов, о котором я вам уже рассказывала. Еще одно заблуждение относительно фондов — что у нас есть свободные деньги, которые мы можем раздать. К нам уже обращались с просьбой перечислить средства на какую-нибудь кампанию. Люди не понимают, что мы точно так же проводим сбор средств, как и частные лица.

— Можете рассказать, сколько пожертвований вам удалось привлечь в этом году?

— Во время пандемии мы решили пересмотреть нашу стратегию и сделать фокус на отстройку процессов. В результате за три квартала 2021 года нам удалось привлечь через сайт в 2,5 раза больше пожертвований, чем в прошлом году. Третий квартал был для фонда самым успешным. Благодаря интеграции в крупные спортивные мероприятия, развивающейся культуре благобегунов и работе с партнерами он принес более 600 тысяч рублей. Это почти в шесть раз больше, чем в аналогичный период прошлого года.

— Вы рассказывали, что вас вдохновила на создание фонда гонка Ironman. А с какими спортивными мероприятиями вы сейчас сотрудничаете?

— Мы сотрудничаем с тем же Ironman. На забег Ironman 70.3 в Санкт-Петербурге вышло восемь незрячих и слабовидящих спортсменов, а также атлет Алексей Горелов, тот самый единственный в России триатлет с одновременным нарушением зрения и слуха. В этом забеге совместно с организаторами мы создали специальную инклюзивную среду для особенных спортсменов.

Ранее подопечные фонда уже выходили на старты таких крупных спортивных событиях, как Ironstar (международные соревнования по триатлону для любителей и профессионалов) и Oceanman (плавание в открытой воде на длинные дистанции) в Сочи.

Один из крупнейших организаторов соревнований по биатлону Pioneer Cup стал партнером фонда в 2021 году. Вместе с фондом организация работает над повышением инклюзии в спорте и информировании общества о возможностях людей с ограниченными возможностями зрения. Также при покупке слотов на старты Pioneer Cup перечисляет 10% стоимости в фонд «Спорт для жизни». Наш фонд также сотрудничает с серией забегов PushkinRun в Санкт-Петербурге и «Европа-Азия» в Екатеринбурге.

— Какие у вас планы на ближайшие месяцы?

— Основная задача — увеличить пожертвования как минимум в два раза. Главным образом — за счет регулярных платежей. Мы стремимся, чтобы люди подписывались на систематические переводы. Так спокойнее и для них, и для нас, потому что только регулярные перечисления могут обеспечить системную и постоянную работу. Когда с партнерами что-то идет не так, платежи для нас — гарантия стабильности. И, конечно, мы будем стремиться расширять линейку партнеров и делать интересные коллаборации.