Солдаты НОАК на зачищенной от протестующих площади, июнь 1989 года
Фото: Reuters
Представления о конкретных странах и народах порой бывают очень живучи. Обычно речь здесь идёт об обидных стереотипах. Ирландцы из поколения в поколение терпят пересуды насчёт своего повального пьянства, евреи — про свою мнимую жадность, испанцы — про якобы общенациональную любовь спать после обеда. Но бывают и обратные примеры.
На исходе первой четверти XXI века во всём мире прочно укоренился миф об абсолютной неуязвимости и одновременной непостижимости коммунистического Китая для иностранца. Гигантская страна-цивилизация живёт по своим законам, неумолимо идёт к мировому господству и знать не хочет о западных нелепицах вроде свободы слова, прав человека и альтернативных выборов. Дескать, «пока Штаты с трудом мыслят дальше четырёх лет президентского срока, Китай ведёт долгосрочную игру».
Однако насколько сходятся желаемый образ и суровая реальность? КНР, при всех своих неоспоримых преимуществах перед типичными диктатурами, остаётся автократией. Её власти так же последовательно ограничивают права своих граждан и притом страшатся народных выступлений. А они в коммунистическом Китае вполне возможны, чему доказательством служат хотя бы беспорядки весны 1989 года. Для иностранцев они запомнились как события на пекинской площади Тяньаньмэнь, пусть это и однозначная метонимия. В столице кровь многих сотен протестующих и случайных людей лилась на многих улицах, а не только лишь у «Врат небесного спокойствия».
Массовые волнения в те не столь далёкие дни охватили не один Пекин, а весь материковый Китай, буквально от Шанхая до Тибета. Жители вроде как непостижимой и твёрдо верной своей партии страны точно так же желали объективных СМИ, сменяемой власти и борьбы с коррупцией, как граждане любого западного государства. За это они и поплатились своими жизнями, и память об этом в сегодняшней КНР всеми силами пытаются стереть.
Огонь по кухням
В первые летние дни 1989 года молодой китаец Ли Хаочэн находился в Пекине. 20-летний студент из Тяньцзиня, как и десятки тысяч других провинциалов, приехал в столицу, чтобы примкнуть к протестующим на площади Тяньаньмэнь.
В ночь на 4 июня Хаочэн не мог не знать о начатом властями разгоне акции. Но он, взяв фотоаппарат, он вышел на площадь, которую уже зачищали солдаты, вовсю используя огнестрельное оружие. Важнейшее решение в жизни тяньцзиньца вышло одновременно и последним. Как только сработала вспышка камеры, тело Ли прошили две пули. Юношу успели доставить в больницу — там он и скончался.
Протестующие несут часть пенопластовой статуи Богини демократии в свой лагерь на площади, 29 мая 1989 года
Фото: Wikipedia / Osthyveln från Österrike
Смерть Хаочэна нельзя считать случайным эксцессом. В те часы кровь лилась и на гигантском пространстве у Врат небесного спокойствия, и на близлежащих улицах, и в соседних домах. Выстрелы солдат Народно-освободительной армии Китая не различали идейных протестующих от любопытствующих зевак. Гибли даже абсолютно лояльные системе граждане из соседних с площадью элитных кварталов.
Люди порой умирали из-за того, что буквально встали не туда в своей квартире.
Поздно вечером 3 июня эта участь постигла Инь Ицзина, зятя бывшего зама главного прокурора КНР. Он поймал шальную пулю, сидя у себя дома на кухне. В те же минуты скончалась сотрудница главного политуправления НОАК Лю Цзиньхуа. Женщина невовремя вышла за лекарством для заболевшего ребёнка и попала под огонь солдат, чересчур трепетно воспринявших лекции от её же ведомства. В роковую ночь и несколько последующих суток подобные примеры исчислялись десятками, если не сотнями.
Вероятность умереть для пекинцев вырастала кратно, если они не игнорировали происходившее, а пробовали спасти раненых или взывать к совести карателей. Так оборвалась жизнь 17-летнего Цзяна Цзеляня, сына привилегированной четы вузовских преподавателей. Взбудораженный подросток силой вырвался от родителей, выкрикнув, что хочет помогать людям. Выполнить желаемое Цзелянь не успел — его расстреляли прямо возле станции метро.
«В ту ночь телефоны в нашей редакции не умолкали. Поступали всё новые свидетельства, что солдаты стреляют по гражданским. Власти уверяли, что армейские силы не направлены против мирных жителей, включая студентов. Но разве люди из министерских кварталов относились к "крошечному меньшинству бунтовщиков"? Сидевшие на кухнях люди никак не мешали НОАК»
— Лу Чаоци, в 1989-м — редактор официального издания «Жэньминь жибао»
Зачистка охватила гигантскую территорию. Сама по себе Тяньаньмэнь (около 45 гектаров) даже без прилегающих улиц — одно из крупнейших подобных пространств во всём мире. Бойцы НОАК — нередко выходцы из глухой глубинки, напуганные уже самими масштабами Пекина — палили во все стороны. Тем более, что часть протестующих сопротивлялась с помощью камней, ножей и коктейлей Молотова. По заявлению партийного главы Пекина Ли Симина, в июне 1989 армия и народная полиция потеряли 23 человек одними погибшими.
Солдаты НОАК и манифестанты блокируют друг друга: кровь пока не льётся. Май 1989
Фото: The New Yorker
Точная оценка жертв июня 1989 года в Пекине до сих пор вызывает ожесточённые споры. Одни авторы утверждают о сотнях, другие — о многих тысячах погибших. Неоспоримо другое: действия властей и близко не походили на точечную полицейскую операцию по усмирению опасных экстремистов. Поэтому любой разговор о Тяньаньмэни автоматически рушит желаемый властями КНР имидж исключительно мудрой, всенародно поддерживаемой и заботящейся о своих людях силы.
