«Мы в Европе хуже талибов». Чичваркин, Дороничев и Шульман - о том, как заново выстроить жизнь и бизнес после отъезда из России

Вопрос «куда валить» постепенно теряет свою остроту. Во-первых, большинство уже сделало выбор — уезжать или остаться. Во-вторых, места для эмиграции российским гражданам выбирать особо не приходится. Для тех, кто подвергается преследованиям, гуманитарные визы дают Германия и Франция. Для тех, кто бежит в ночи перед задержанием без загранпаспорта — Армения или Казахстан. Для остальных — Сербия или Черногория. Для айтишников, ученых и прочих специалистов высокой и востребованной квалификации — туда, где есть предложение работы. Для всех, кроме последней категории, после эмиграции встает вопрос — а жить-то на что?

На этот вопрос, как правило, ответов тоже немного. Либо у вас есть доход в России — работа «на удаленке», квартира на сдачу, — либо вам придется заниматься бизнесом. Найти работу в чужой стране, без знания языка — это большая удача. Да и доход из России, как все понимают, вещь временная и ненадежная. В общем, как ни крути, остается бизнес.

Здесь, надо сказать, массовость эмиграции играет свою роль, как положительную, так и отрицательную. С одной стороны, вас окружают люди, среди которых наверняка найдется не один десяток тех, кто в бизнесе успешнее и опытнее. С другой стороны — сам масштаб эмиграции создает возможности и партнерства, и поиска своей целевой аудитории. Могу засвидетельствовать как эмигрант с десятилетним стажем: до 2022 года в Черногории и Сербии ни один бизнес с российским корнями не выживал более трех лет. Имею в виду, разумеется, малый бизнес. Сегодня — огромное количество русских кафе и русских маникюрш, русских автомастерских и тренеров, врачей и дизайнеров. Не факт, что все они смогут быть успешными вдолгую, но прямо сейчас они не жалуются на отсутствие посетителей. Потому что тому же эмигранту проще объяснить соотечественнику, что ему надо, что у него болит и что случилось с его машиной, не полагаясь на помощь гугл-переводчика. Да и проще со своими, привычнее, доверия больше. А вслед за многочисленными эмигрантами в те же «русские» кафе, медцентры и салоны красоты потянулись и местные, которые раньше, надо признаться, не слишком жаловали чужую кухню или сервис. Кто из любопытства, кто — потому что русский приятель посоветовал. Говорю же, эффект масштаба.

Но есть у эмигрантов и проблемы, которые, к сожалению, пока не решаются. Вот о них, о том, как выжить эмигрантскому бизнесу, и говорили на конференции «Ковчег Бизнес. Сеть», состоявшейся на прошлой неделе.

Сам «Ковчег» в представлении не нуждается — это, наверное, самый большой и известный проект, который помогает антивоенным россиянам и внутри России, и в эмиграции. Гораздо менее известно, что у проекта есть НКО «Ковчег Бизнес» — объединение бизнесменов-эмигрантов, помогающих тем, кто начинает свое дело за рубежом. Так что очень рекомендую вступить в их чат, если вы хотите найти партнеров, инвесторов или просто получить совет. А на конференции, в частности, обсуждали системные проблемы, с которыми сталкиваются уехавшие бизнесмены, и возможные пути решения.

Одна из самых тяжелых проблем, о которой говорили все спикеры — это проблемы с национальной бюрократией. Мы уже не раз обсуждали эту тему (особенно рекомендую интервью с Владиславом Иноземцевым, Дмитрием Гудковым и Андреем Мовчаном), но все время появляются новые вводные, так что вопрос остается актуальным. И самая главная проблема для бизнеса, как считает Евгений Чичваркин — экс-владелец компании «Евросеть», а ныне владелец винного магазина Hedonism Wines и ресторана Hide в Лондоне, — это «адский» банковский комплаенс.

«В Европе закрыты все кредитные линии для россиян, мы сами полтора года вывозили свой инвестфонд в Делавер (США)», — говорит он.

Другие проблемы, по словам Чичваркина, порождены «социалистической левой бюрократией». Например, проблемы с арендой. «В Лондоне, кстати, нелегко с арендой и украинцам. Потому что боятся, что в отношении них примут закон, защищающих их от выселения», — говорит Чичваркин. В этом отношении, считает бизнесмен, США поступают куда разумнее: у них есть «черный список» примерно из 6 тысяч человек, и если ты не входишь в этот список, то никаких препятствий для тебя нет. «А мы в Европе хуже талибов», — мрачно констатирует бизнесмен.

Впрочем, те же Франция и Испания до сих пор свободно выдают российским гражданам визы, а что касается бизнес-навыков, то выходцы из стран бывшего СССР, по мнению Чичваркина, достигают невиданных вершин в сервисе: «Так, как тебя обслужат в Москве или в Киеве, не обслужат даже в самых передовых странах Европы». Поэтому он советует эмигрантам сосредоточиться на таком бизнесе, который вам знаком и понятен, и связан именно с сервисными скиллами.

Впрочем, если у вас есть идея высокотехнологичного стартапа, это тоже может «взлететь». Во всяком случае, так считает сооснователь мобильного YouTube, предприниматель Андрей Дороничев. Он дает такие советы эмигрантам-стартаперам (да, наверное, не только им).

Единственное постоянное в жизни — это изменения. Причем далеко не всегда они хорошие и желанные. «Всех привлекает путь героя, который ушел из дома сразиться с драконом и вернулся победителем. Но самое главное в этой истории — не победить дракона, а выйти из дома», — говорит Дороничев. Поэтому не стоит воспринимать изменения в своей жизни как трагедию — возможно, стоит даже поблагодарить дракона за то, что он помог вам выйти из дома.

Думайте о своих стартапах (и вообще о своих проектах, в том числе, жизненных, добавлю от себя) как о научном эксперименте. В нем чем больше итераций (повторов) и чем дешевле обходится каждый из них, тем эксперимент успешнее. Например, сейчас все увлечены искусственным интеллектом, но пока мало понимают, как это монетизировать. Между тем, считает Дороничев, самое большое влияние на жизнь людей AI окажет не в области науки или в поисках лекарства от рака (сам Дороничев сейчас в своей компании Bioptic занимается именно этим), а в области передачи AI обыденных, скучных операций — от ведения вашего ежедневника до вождения автомобиля. А здесь уже открывается поле для успешных стартапов с небольшими инвестициями.

Найдите свою стаю. Российские эмигранты, считает Дороничев, относятся к двум типам. Первые полностью рвут не только с родиной, но и с соотечественниками, полностью переключаясь на новое окружение — так, кстати, поступают, и сирийские беженцы, замечает политолог Екатерина Шульман. Вторые стараются поддерживать «своих» — так, кстати, поступает и самая успешная в США индийская диаспора. Сам Доронин относится ко второму типу и считает, что это верно: поддерживать стартапы соотечественников, покупать у них товары и услуги.

Как справиться с трудностями эмиграции и почти неизбежным падением жизни и общественного статуса, а часто — и отсутствием привычного городского комфорта? «Не говорите, что это с вами сделали — говорите себе, что это вы сделали выбор и поймите, ради чего вы его сделали», — говорит Дороничев. Не беспокойтесь о вещах, которые не можете контролировать, но то, что доступно вашему контролю — делайте, как это советовал великий психолог-гуманист Виктор Франкл, сумевший выжить в нацистском концлагере. «Например, вы в любой ситуации можете бегать. Так бегайте!», — говорит Дороничев.

Кстати, с непреодолимыми бюрократическими препонами в странах эмиграции тоже не все так уж безнадежно. Чичваркин, например, советует бороться с банковским комплаенсом: конечно, говорит он, целиком ситуация изменится только после окончания войны, но ваши заявления и жалобы могут изменить решение отказать вам. «Практика показала, что на первое письмо не отвечают, на второе — тоже, третье заставляет задуматься и уже с четвертого — что-то начинает меняться», — говорит Екатерина Шульман. Так что нужно проявлять настойчивость. «Вообще-то я все жду, когда какой-то банк, решив закрыть "дыру" в своем балансе, решит привлечь средства российских эмигрантов, наплевав на комплаенс — и выиграет. Вот тогда что-то сдвинется. потому что пчелы против меда — это бывает, но недолго», — добавляет Чичваркин.

Шульман советует бороться за свои права, оставив вечный российских страх спорить с «начальством», и организовываться для такой борьбы. По ее мнению, для успешности диаспоры важно наличие в ней двух сортов людей: тех, кто уже имеет гражданство страны и, соответственно, может голосовать на выборах за политика, защищающего ее интересы, и тех, кто может финансировать гражданские инициативы диаспоры. У российской диаспоры в этом смысле пока мало возможностей: не так много богатых (и неравнодушных к нуждам своей диаспоры) соотечественников, а что касается тех, кто имеет гражданство, то это, зачастую, та часть «старой» эмиграции, которая сегодня поддерживает Путина и войну.

Однако и здесь положение будет со временем меняться: гражданство уже начинают получать те, кто эмигрировал после Болотной в 2012 году и после Крыма в 2014-м. Не так много времени пройдет, как гражданство начнет получать мощная волна эмиграции 2022 года. Так что соотношение пропутинских и антивоенных избирателей будет меняться.

Что касается людей, способных финансировать оппозиционную часть диаспоры, то здесь важнее всего выработать привычку солидаризироваться. При этом, считает Шульман, совершенно не обязательно, чтобы инициативы по облегчению жизни эмигрантов исходили из «одного окна», как в случае с белорусской эмиграцией, где ее интересы озвучивает офис Светланы Тихановской — практика показала, что продвижению дела это мало помогает. Гораздо важнее научиться сотрудничать — и не только со своими соотечественниками, но и с европейскими бюрократами, среди которых надо находить единомышленников и сочувствующих. Именно так, например, удалось создать в рамках ПАСЕ постоянную рабочую группу, а в Европарламенте — получить четырех депутатов, занимающихся вопросами российской эмиграции.

Итак, если резюмировать, то рецепт успешной адаптации в эмиграции (и коммерческий успех, в том числе) — видеть в текущем кризисе возможности, сотрудничать, организовываться, помогать соотечественникам. Возможно, вы не вернетесь домой с победой, возможно, вообще домой не вернетесь, но победить дракона и обрести новый дом можно, если делать это вместе.