Платные дороги, больше похожие на горные тропы для овец; более 400 аэропортов, где взлетной полосой служит чистое поле и которые не работают по полгода из-за сезона дождей; женщины в нарядах, придуманных для них испанским королем в XVI веке – так выглядит современная Боливия, по которой мы с мужем недавно путешествовала две недели. Отправляясь туда, мы ожидали увидеть красивую, изолированную горами и бездорожьем пасторальную страну, где люди добрые, как дети, не беспокоятся о глобализации, генномодифицированных продуктах и котировках акций, и счастливы своим созерцательным существованием. Все оказалось совсем не так. Страна красивая, а люди завистливые и обиженные на весь мир за свои несчастья. И именно это помешает им сделать шаг вперед. Боливии долго не везло. Весь ХХ век одна хунта сменяла другую, и временные диктаторы были озабочены в основном тем, как бы побольше украсть и поменьше за это получить. Впрочем, это справедливо практически для любого государства Южной Америки. Но разница в том, что большинство соседей рано или поздно встали-таки на путь демократии и сумели извлечь пользу из последнего мирового экономического бума. В Боливии в 2005 г. президентом впервые стал представитель индейского большинства Эво Моралес. Первое, что он сделал, – это подружился с Уго Чавесом и Раулем Кастро и национализировал добычу углеводородов, телекоммуникации и частично металлургию. Боливия богата ресурсами, но для их разработки резко не хватает инвестиций. Внутренних ресурсов для развития у самой бедной страны в Южной Америке нет – 60% населения находятся за чертой бедности, а самые талантливые и предприимчивые постоянно уезжают. На одной коке не выедешь – новая конституция позволила легально ее выращивать ценой ссоры с США. Мол, это традиционный продукт, жизненно необходимый боливийцам. Кока в Боливии действительно вместо водки (ее кладут за щеку и жуют), никто, правда, не может объяснить, зачем ее выращивать в количествах, в сотни раз превышающих внутреннее потребление. Моралесу будет непросто выиграть выборы в этом году (новая конституция дала ему право баллотироваться еще раз). Но его действия в целом отражают умонастроения населения. В частности, отношение боливийцев к частным инвестициям лаконично иллюстрируется историей с водой. В одной деревеньке были проблемы с водоснабжением. Пришла американская компания и пообещала их решить. Жители согласились, и вода стала поступать без перебоев. Компания выставила счет, народ взбунтовался: дорого. Инвестор ушел, проблемы с водой возобновились, зато справедливость была восстановлена. В самых отдаленных деревнях все заборы исписаны лозунгами: «Да здравствует Эво», «Боливия меняется», «Да! новой конституции». При этом принципиально почти нигде нет названий селений, улиц и даже номеров домов. Когда кому-то нужно описать, где он живет, он объясняет так: «Улица такая-то, на пересечении с такой-то, напротив синего дома». На бензин единственной марки есть две цены – полдоллара для местных, доллар для иностранцев. Правда, еще за один доллар заправщики готовы не смотреть на номера. Да и рынок, как обычно, берет свое, поэтому на границе с Перу, где бензин стоит, как в Боливии для чужих, стоят шеренги боливийцев с канистрами. Впрочем, ажиотажа нет, поскольку он уже на заправках не лучшего качества, хорошо если вообще есть, а пока до границы доедет, вообще мало похож на топливо. Боливийцы никогда не упустят шанса собрать лишнюю копейку с гринго. На острове Солнца на Титикаке вход на тропу индейцев стоит дешево, но зато потом в нескольких местах стоят местные жители и собирают, кто за вход в индейское комьюнити, кто за право коснуться сакрального камня, кто на поддержку дороги. К слову сказать, дорогу эту строили инки еще до прихода испанцев и делали это так хорошо, что с тех пор она не нуждалась в ремонте. Относительно Боливии в России просто шикарная транспортная инфраструктура. Когда боливиец хочет поразить воображение путешественника, он говорит: «Прямо, потом направо, а там начнется асфальт!», – и поднимает палец к небу. Впрочем, это удается нечасто, потому что таких дорог на всю страну не больше пяти. Зато абсолютно все дороги платные. Сидит в конце деревни пастух, пасет лам и тут же собирает боливианы за удовольствие прокатиться до следующей деревни. Это не было бы так обидно, если бы эти тропы постоянно не ремонтировали и не перекрывали протестанты. Из-за этого, поскольку мы путешествовали на машине, мы чуть не застряли там на неопределенное время. В какой-то момент было страшно, ведь эта страна даже для Че Гевары стала могилой. Все началось с того, что в джунглях зимой вдруг полил дождь и размыл взлетную полосу, так что оттуда нам пришлось выбираться на автобусе. До столицы Ла-Паса было всего 400 км, но автобус по ним пробирается 18 часов. Когда боливийцы ремонтируют дорогу, они никогда не делают альтернативу, а просто закрывают ее на большую часть дня. Чтобы не остаться на ночь в горах, мы, уже добравшись до машины, ездили по полям и дорогам, которых нет на карте. Ориентировались по GPS, интернет-карты по Боливии нет, поэтому приходилось смотреть на координаты и тыкать в примерную точку. В области на границе с Аргентиной, через которую мы планировали вернуться, все дороги были перекрыты на неделю. Жители этого нефтеносного региона выступали за то, чтобы центральное правительство делилось с ними налогами. Мы там были в первый день, и хорошо, что не застряли между кордонами, потому что таких несчастных не пропускали ни в ту, ни в другую сторону. Протестанты даже скорую помощь отправили через кювет. Мы поехали через соседнюю провинцию, но заблудились, форсировали реки, сломали машину, а дорога, по которой мы ехали, в конце концов, исчезла. Когда мы нашли верный путь, нас снова пытались остановить строители дороги. Мы не послушались, и зря: она все равно была завалена камнями. Несколько часов потеряли в ожидании инспектора полиции. Он застрял в городе, знаете почему? Там были перекрыты улицы в честь парада! На следующий день встали в четыре утра, чтобы прорваться до границы: дорогу до нее тоже ремонтировали. Аргентинскую землю мы готовы были целовать.
