Уже год как действует закон об оскорблении чувств верующих. О том, принес ли он что-то хорошее, может ли реально использоваться и вообще соответствует ли Конституции, говорили на прошедшей в Сахаровском центре дискуссии «Преступно ли оскорблять религиозные чувства?» директор информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский, председатель правления Гильдии экспертов по религии и праву, главный редактор журнала «Юридическое религиоведение» Инна Загребина и эксперт Института прав человека Лев Левинсон. Slon приводит сокращенную версию дискуссии.

Александр Верховский, директор информационно-аналитического центра «Сова»

Надо понимать, что везде есть законодательство, ограждающее верующих и религиозные организации от неправомерного вторжения в их религиозную жизнь. Везде, если частное лицо или чиновник попытается прервать богослужение без законных оснований, придет в церковь и там что-то поломает, – это незаконно и наказуемо. Это мы сразу выносим за скобки.

Вопрос именно во введении санкций за высказывания, не просто возбуждающие ненависть к людям за то, что они принадлежат к какой-то конфессии, это тоже оставляем за скобками, такое тоже есть везде в Европе. И тут нет разницы между пропагандой ненависти к людям определенной религии или определенного цвета кожи – законы построены одинаково.

Речь идет о специфической вещи, о том, что у нас называют оскорблением религиозных чувств, то есть о высказываниях, которые вроде бы направлены не против самих людей, а против чего-то, что для них особенно значимо, и поэтому высказывания их оскорбляют. И на этом месте возникают известные проблемы.

Инна Загребина, председатель правления Гильдии экспертов по религии и праву, главный редактор журнала «Юридическое религиоведение»

Когда принимался проект, я все взвешивала, но сейчас, когда норма принята, считаю, что, как ни странно, она пошла на пользу. На сегодняшний день представители правоохранительных органов и чиновники стали относиться к представителям различных конфессий гораздо терпимее. Если раньше обычный участковый, заходя в протестантскую церковь, говорил: «Сектанты проклятые, сейчас я вас всех позакрываю», то теперь таких ляпов никто не допускает, потому что норма настолько широко освещалась в прессе, что любой обычный участковый в сельской местности о ней узнал. Этот закон сыграл огромную превентивную роль: госслужащие теперь боятся оскорблять верующих.

У нас практически прекратились случаи, когда представители одной религии оскорбляют другую. Если раньше можно было увидеть, как они вывешивают листовки с оскорблениями, то сегодня это сведено к минимуму, потому что те же самые представители других религий понимают – есть статья.

Конечно, тогда уже была статья 282-ая – возбуждение ненависти и вражды по признаку отношения к религии. Но, во-первых, ее не знали даже представители власти. Во-вторых, на практике она не была рабочей. Если в части оскорбления по национальному признаку дела действительно возбуждались, то по признаку отношения к религии этого не происходило, за исключением единичных случаев. Добиться возбуждения дела было практически невозможно.

Несомненно, подобная статья была нужна. На практике за последние 10 лет мы сталкивались с очень многими случаями оскорбления чувств граждан и священнослужителей (здесь я имею в виду священнослужителей в широком смысле). Тот случай, который произошел в храме Христа Спасителя, – это неприемлемо. Можно проводить акции, но у людей существует то, что для них свято. Сегодня они станцуют в храме Христа Спасителя, завтра еще в какой-нибудь церкви. И поставят это на поток. Я не говорю, что их осудили правильно. Дали статью за хулиганство, которого не было, но тем не менее.

Когда обсуждался закон, я, как и многие, говорила: непонятно, что такое религиозные чувства граждан, где они начинаются и где заканчиваются, как это будет определяться. Но если мы возьмем статью о хулиганстве, там то же самое. Где вы видели, чтобы хулиганство было расписано по пунктам: что можно делать, а чего нельзя?


В этом разбирается суд. Весь Уголовный кодекс так построен.

Несомненно, нуждается в регламентировании религиоведческая экспертиза, потому что суд не обладает такими знаниями и компетенцией, тем более у нас столько конфессий и течений. И именно от грамотной религиоведческой экспертизы будет зависеть определение того, было ли совершено преступление. А сейчас экспертом выступает кто угодно, в достаточно известном деле «Православие или смерть» таковым был учитель математики – это никуда не годится.

Не так давно по решению суда была снесена церковь в Новокосино. При сносе этой церкви чувства верующих были оскорблены: валялись библии, иконы оказались втоптаны в грязь. Нужно за это наказывать? Я думаю, что нужно.

Лев Левинсон, эксперт Института прав человека

Я бы начал с того, что Уголовный кодекс – не отмычка к любой двери.

То, что сейчас все общественные отношения пытаются регулировать с помощью Уголовного кодекса, – это характеризует сам режим как полицейский.

И этот закон один из лучших тому примеров.

Не все конфликты должны разрешаться с помощью государства, и не все конфликты должны разрешаться вообще.

Если через Уголовный кодекс защищать всех обиженных, недовольных, несогласных – друг с другом в том числе – то криминализировать можно все что угодно. Уважаемый оппонент Инна Загребина недовольна поведением участкового в отношении протестантских священнослужителей, верующих. Но давайте тогда для этих же целей введем оскорбление политических чувств: политические партии, как известно, тоже очень любят ругаться. И политические партии будут тоже сдержаннее к оппонентам. В каком-то смысле это тоже хорошо. В каком-то смысле.

А если в целом, глядя на этот закон с позиции Конституции Российской Федерации, с позиции права как такового, самого существа права (ведь право и закон – это не одно и то же, закон может быть неправомерным), то он (я для себя его назвал закон о разжигании религиозных чувств) не отвечает основному принципу соответствия Конституции. В нем нет главного, что требует Конституция от законодательства, – нет определенности. А применительно к уголовной ответственности он не соответствует важнейшему в этой сфере принципу – принципу сдерживания уголовной репрессии. Я с этого и начал.

Можно любые действия, которые кому-то не нравятся, записать в Уголовный кодекс. И это будут действительно плохие вещи. Например, супружеская неверность.

Вот в исламском законодательстве она до сих пор наказывается – и очень серьезно, камнями побить могут. Или родители, которые не следят за своими детьми: дети плохо учатся, вырастают хулиганами, потом преступниками. Давайте введем статью для родителей. Хлеб плохо пекут. Троллейбусы вот идут один за другим, а потом полчаса их нет – и люди мучаются. И у нас именно по этому принципу и развивается законодательство.

Говорят, что закон декларативен и до сих пор не применялся (что лишь выражает отношение государства к религии как к ценности). Но закон-то в любой момент может заработать, и сейчас речь идет именно о его репрессивном потенциале. Так же принимался закон о противодействии экстремистской деятельности, и в первое время он тоже не вызывал серьезных последствий, а потом стал раскручиваться и раскручиваться, и совершенно необоснованно.

Я нашел очень хорошую характеристику этого закона у Елены Никитиной из Института законодательства, одна фраза говорит очень четко: объективная сторона преступления строится исключительно на оценочных суждениях. И именно это меня впечатлило.

При всем том, что действительно в Уголовном кодексе не в каждой статье прописано абсолютно все, в большинстве случаев определения достаточно четкие. И то, что это не везде так, не значит, что такое положение нас должно устраивать.

Это антиконституционно, что нет ясности, полноты. Она должна быть там, где речь идет о свободе человека, его репутации, неприкосновенности. А здесь вот эти «чувства» появляются. Это первый и единственный пример защиты чувств в Уголовном кодексе.

Что под ними понимать? Современный толковый словарь русского языка под редакцией Кузнецова говорит, что чувства – это «способность живого существа воспринимать психофизические ощущения, реагировать на внешние раздражители». Видимо, не это имеется в виду? «Состояние, в котором человек способен сознавать окружающее». Что это за чувства? Может быть, кому-нибудь станет плохо от какой-нибудь богохульной акции, может быть, это имеется в виду? «Внутреннее психическое состояние человека, его душевное переживание; способность отозваться на жизненные впечатления. Добрые чувства. Чувство юмора». Это другая коннотация немножко. «Внутреннее волнение, душевный подъем, порыв. Способность к особому восприятию явлений окружающей действительности, произведений искусства». Может быть, это? «Чувство прекрасного» – близко к чувству верующего. «Потерять чувство реальности» – у некоторых бывает. И что из этого защищает закон, будет решать следователь, суд, Следственный комитет.

Ну и самый главный вопрос – это вопрос о дискриминации. Если ничьи иные чувства, кроме чувств верующих, не защищены, то чем чувства верующих более уязвимы, более оголены, что именно они нуждаются в защите?

Можно обратить внимание, что до принятия этого закона статья называлась «Нарушение права на свободу совести и вероисповедания». Свобода совести – это свобода любого отношения к религии. А теперь речь идет только о религиозных чувствах верующих. Хотя и сама конструкция странная. Может быть, это означает, что другие чувства верующих – не религиозные – закон не защищает. Или религиозные чувства не верующих тоже не защищает.

Но закон наш, российский, защищает и антирелигиозную деятельность. Никто не отменял Декларацию прав человека и гражданина, которая была принята Верховным советом России 22 ноября 1991 года. И статья 14 говорит: каждому гарантируется свобода совести, вероисповедания, религиозной и атеистической деятельности. Каждый вправе исповедовать любую религию, не исповедовать никакой, выбирать, иметь и распространять религиозные или атеистические убеждения. И действовать в соответствии с ними, в том числе с антирелигиозными убеждениями.

Здесь уже обсуждалась эта тема. Есть ли потерпевший в этом законе? Кто именно является объектом посягательства и государственной защиты? Вроде бы понятно – верующие. Но дело может быть возбуждено по этой статье, согласно УК, даже без единого верующего. Кому-нибудь попадется на глаза какая-нибудь картинка, и по этому факту можно возбуждать дело, даже если никто не жаловался! Потом найдут, конечно, того, кто страдает душевно.

А если верующие одной конфессии или даже одного прихода испытывают противоположные чувства?

Часть верующих сочтет нечто оскорблением своих чувств, а часть сочтет оскорблением своих чувств то, что за их взгляды кого-то привлекают к уголовной ответственности.

Так было с Pussy Riot. Часть верующих, довольно большая, была оскорблена самим фактом такой защиты их чувств. И у меня впечатление, так как закон принимался на фоне панк-молебна, что закон принят из-за оскорбления чувств одного верующего, который постоянно стоит со свечками перед камерами. И при изменении климата в стране этот закон должен быть отменен.