На смерть Кахи Бендукидзе. Взгляд из Грузии

Студенты Свободного университета выкладывают свечами имя «Каха» у кампуса в тбилисском пригороде Дигоми и плачут. Абсолютно искренне, потому что очень любили Каху Бендукидзе – основателя их университета и главного архитектора грузинских либеральных реформ. А он очень любил читать им лекции. Иногда складывалось впечатление, что Каха Автандилович потратил десятки миллионов долларов и основал Свободный университет (его самое любимое детище) только для того, чтобы читать девочкам и мальчикам лекции о либеральной экономике. Слушать эти лекции было одно удовольствие. Особенно когда Каха читал их по-грузински. Почему-то шутить и острословить ему лучше удавалось именно в этом случае. А его лекции превращались в настоящие проповеди о свободе личности и ее безграничных возможностях.

В современной России около двухсот грузинских семей контролируют примерно 50 миллиардов долларов. Все они – типичные грузинские нувориши, разбогатевшие в ельцинскую эпоху: «не высовываются», живут и незаметно «стригут купоны», а если и общаются с исторической родиной, то через офшоры и «чтобы было тихо».

Бендукидзе был совершенно другим. Не только потому, что вытащил несколько сложных российских предприятий, то есть занимался нетипичным для московских грузин бизнесом – тяжелой промышленностью, а по гораздо более важному признаку: Каха часто говорил, что «любит хорошо жить». А кто не любит? Однако Бендукидзе не только сам любил жить хорошо, но видел смысл жизни в переустройстве «окружающей среды» на основе ценностей, которые позволили бы «хорошо жить» и другим. Такой человек по определению не мог быть конформистом.

Каха Бендукидзе. Фото: Евгений Дудин / Коммерсантъ

В 2004 году безусловно самый умный и тонкий грузинский политик, ныне покойный премьер-министр Зураб Жвания (именно он, а не Саакашвили) встретившись в Москве с Кахой, пригласил его в свое правительство. Бендукидзе согласился занять пост государственного министра по структурным и экономическим реформам. Судя по всему, к тому времени он уже махнул рукой на осуществление «реформации» в стране, где честно нажил свой капитал, и попытался превратить родину предков в витрину либеральных реформ.

Все, что с тех пор достигнуто в плане преобразований, именно его заслуга в гораздо большей степени, чем президента Саакашвили. Мишико снял его с должности в 2007 году по чисто политическим соображениям: слишком большую ненависть «этот толстяк» вызывал у «простого народа», то бишь избирателей, измученных реформами и шоковой терапией. К тому времени рост ВВП достиг 11%, а брать взятки стало стыдно, то есть в Грузии начали проявляться ростки иной ментальности и иного отношения к труду.

Разумеется, его ненавидели, называли адептом «человеконенавистнической идеологии либертарианства». Но все его местные критики выглядели перед ним как шариковы перед профессором: слишком мелкие, злобные и безыдейные, не способные ничего противопоставить его могучему интеллекту и главной мысли, которая красной нитью проходила через все «проповеди» Бендукидзе: социализм – иллюзия, потому что в конечном счете он делает бедных и несчастных еще беднее и несчастнее.

Сразу после смерти Бендукидзе типичный грузинский политик Михаил Саакашвили опубликовал пост, в котором возложил ответственность за смерть Кахи на миллиардера Бидзину Иванишвили. «Но напрасно зло радуется в своей стеклянной колбе», – пишет экс-президент, имея в виду «стеклянный дворец» Бидзины Иванишвили на горе, нависающей над Тбилиси. Мишико утверждает, что Бендукидзе активно участвовал в подготовке «судьбоносной акции протеста оппозиции» 15 ноября. «Обещаю Кахе и себе, что продолжу борьбу вместо него. Мрак не сможет царить вечно. Я дам ответ вместо Кахи всем ничтожествам, устроившим гонения на него, и спасу Грузию вместе с ним!» – пафосно пишет Саакашвили, который не отстоял Каху от шариковых в 2007 году.

Под «гонениями» Мишико имеет в виду абсолютно идиотское уголовное дело о «незаконном присвоении государственного имущества», по которому Бендукидзе проходил пока в качестве свидетеля: ему вменялось в вину, что, получив от президента Саакашвили методом «прямой продажи» имущество бывшего Сельхозуниверситета, превратившегося к тому времени в грязный сарай, он сделал его одним из лучших вузов страны наряду со Свободным университетом.

Но вряд ли на самом деле Каха очень переживал по поводу потуг властей завести на него дело: арестовать Бендукидзе никто бы не посмел, как и отнять университет, который в этом случае вскоре превратился бы в тот же сарай, накладный для любой власти.

Каха действительно очень переживал за Грузию и за идею, которую он в нее вложил, считал, что страна возвращается на круги своя – то есть в серое и беспросветное прошлое.

Однако самое главное, на мой взгляд, – Бендукидзе впервые осознал то, с чем никогда не смирится Саакашвили: эти самые «круги своя» – единственно возможные для Грузии как по внутренним, социально-психологическим, так и по геополитическим причинам. Именно осознание этой реальности и подорвало его, казалось бы, неисчерпаемое жизнелюбие.

Как это ни тривиально звучит, Каха вдруг понял, что не сможет сделать других такими же счастливыми, каким был он сам.