Пророк лукавого времени. Дело схиигумена Сергия как социологический кейс

26 июня в Екатеринбурге должно состояться второе заседание епархиального церковного суда над схиигуменом Сергием Романовым, запрещенным в служении из-за крайних проявлений ковид-диссидентства. На первое он пришел, зачитал заготовленную речь и ушел, не ответив на вопросы. О природе конспирологического диссидентства в РПЦ, влиянии бюрократов и харизматиков в церкви и возможных путях развития скандала с отцом Сергием рассказывает антрополог Жанна Кормина.

Согласно распространенному мнению, Русская православная церковь фактически выполняет роль государственной церкви в России. Тем удивительнее, что именно она стала основным источником непослушания и ковид-диссидентства во время введения местными администрациями карантинных мер против эпидемии коронавируса. Монастыри продолжали принимать паломников, священники продолжали вести службы. Многие священнослужители заражались и даже погибали, но другие не прекращали служить. В некоторых монастырях переболели все насельники – например, в Верхотурском мужском. Состоялся и знаменитый Великорецкий крестный ход в Кировской области в начале июня, пусть без официального разрешения церковных властей и с гораздо меньшим количеством участников, чем обычно. Сотни людей без масок в сопровождении нескольких священников прошли этот длинный многодневный путь, не заботясь, конечно, о соблюдении дистанции.

Почему подобное непослушание оказалось возможным? Дело в слабости светской власти или силе церкви? Или в чем-то другом?

Прагматическое богословие

Ковид-диссидентство значительной части православных объясняется не только их готовностью увидеть в любых попытках внешнего регулирования их жизни, вроде введения ИНН двадцать лет назад, происки дьявола. Неверие в опасность вируса проистекает также из особенностей богослужебной практики, прежде всего причастия. Евхаристические хлеб и вино, которые после произнесения особых молитв становятся телом и кровью Христа, священник по очереди кладет причастникам в рот особой ложкой – одной и той же. После окончания причастия диакон или священник должен допить все, оставшееся в чаше. С точки зрения верующих, тело и кровь Христа, конечно, не могут быть источником болезни. Если верить в вирус, есть опасность усомниться во всемогуществе Бога.

С гигиенической точки зрения, и такие практики, и вообще собрания людей на богослужения во время эпидемии должны быть запрещены, как были запрещены все массовые собрания – от работы торговых центров до школ и университетов. История знает случаи, когда церкви в Российской империи закрывали во время моровых поветрий, чтобы избежать массовых заражений. Однако Священный Синод РПЦ в своей инструкции, изданной в середине марта, объяснил, что богослужения в церквях должны продолжаться. Для соблюдения предосторожности было рекомендовано обмывать и обтирать ложку после каждого причастника. Но даже такой умеренной инструкции стали следовать далеко не все, проявив удивительное для церковных людей самоволие.

Издавая рекомендации вместо приказов, Церковь, конечно, думала не только о духовных потребностях своей паствы, но и о финансовом выживании клира. Священник кормится от церковной кружки – от платы за требы, за свечи. В ситуации с карантином РПЦ оказалась в выгодной позиции по сравнению со многими иными корпорациями, вынужденными закрываться, банкротиться и распускать своих работников. У РПЦ нашлось достаточно административного ресурса, чтобы вытребовать себе жизнь по особым правилам. А может быть, она подспудно считает себя частью госструктуры, вроде полицейских и врачей, без которых государство обойтись не может. Мусульмане, буддисты и другие религиозные группы, как правило, отказывались от собраний и переводили свои религиозные мероприятия в онлайн-режим. В принципе, эта история иллюстрирует всем известную в России проблему равенства граждан перед законом и справедливого правоприменения.

Бюрократия и харизма

Впрочем, речь далее пойдет не о церковно-государственных отношениях вообще, а о частном их случае: бурно обсуждаемой в последнее время в православных блогах и светских изданиях истории непослушания схиигумена Сергия (Романова). Интересна эта история тем, что она приоткрыла особенности функционирования церковного хозяйства, неясные с правовой и финансовой точки зрения, с одной стороны, и что в ней проявляется современное народное православие, живая вера «низкой церкви», – с другой.

Немецкий социолог Макс Вебер, сам, между прочим, умерший от осложнений испанки (пневмонии) во время эпидемии 1920 года, много размышлял о том, как одним людям удается управлять другими, убеждая их в справедливости существующего порядка вещей. Он предположил, что существует три типа управления: рационально-бюрократическое, традиционное и харизматическое. Любой чиновник в системе рациональной бюрократии, в корпорации, армии или церкви, подчиняется служебной дисциплине, не избирается, а назначается и считает службу корпорации своей единственной профессией. Эта система, в идеале, рациональна и бесстрастна, ориентирована на сохранение самой себя.

Другой способ легитимации власти – традиционный. В его основе лежит вера в справедливость порядков, унаследованных от славного прошлого, а руководитель похож не столько на высшего чиновника-бюрократа, сколько на средневекового сюзерена, который отбирает приближенных по принципу личной преданности. Третий, харизматический тип управления отличается от двух предыдущих тем, что он связан с конкретным человеком, обладающим такой харизмой. Харизматичность (буквально – присутствие благодати) нельзя передарить, унаследовать или отнять. Ее, однако, можно утратить, если вдруг последователи пророка, чудотворца или революционера перестают в него верить. Красота – в глазах смотрящего. Людям не из его свиты харизматический лидер может видеться шарлатаном или авантюристом, прагматичным хитрецом и манипулятором. Утрата последователей фактически равноценна утрате благодати.

Харизма – это источник креатива, обновления и вызовов устойчивым бюрократическим структурам, политическим или, в нашем случае, церковным. Церковной структуре для успешного функционирования нужны не только послушание, подчинение и лояльность, но и живая вера. Мощным источником живой веры, напоминающей церкви, чем она отличается от любого другого института, устроенного по принципу рациональной бюрократии, в современном православии часто оказывается среда, связанная с людьми вроде о. Сергия. Когда-то специалисты называли людей этой среды, неутомимых искателей чудесных интервенций божественного мира в повседневную жизнь, прицерковным кругом, а их религиозную культуру – народным православием. Они ходят в храм не в свободное от работы время, а когда чувствуют в этом необходимость; ищут проявление чудесного в любом житейском событии; ориентируются на православные символы и образцы, когда строят семью, гендерную идентичность и вообще биографию. Это им являются иконы и с ними происходят чудеса.

В ситуации неожиданной прозрачности, спровоцированной коронавирусным кризисом, стало видно то, о чем многие православные, особенно интеллектуалы и управленцы, прекрасно знали и раньше: мир этот неоднородный и трудно управляемый. В нем уживаются люди разных политических пристрастий и культурных стилей. Из одной евхаристической чаши могут причащаться почитатель Сталина, такой, как о. Сергий, и участник молитв покаяния на местах жертв политических репрессий. Конечно, в реальной жизни эти люди существуют в разных приходских общинах, объединенных, особенно в больших городах, не по принципу шаговой доступности, а по принципу культурного стиля.

Вернее всего будет описать церковных людей как сетевое сообщество, объединенное знанием особых святых мест, людей и предметов и общими новостями. Эти новости передаются через устные и полуустные каналы коммуникации (мессенджеры). Важные для них новостные сообщения часто включают теории заговора против русского православного народа. Движение за запрет абортов и гомофобия, вместе с восхищением милитари-мужественностью, являются отличительными чертами этой среды. Доказательство подлинности православной веры они находят в таких людях, как о. Сергий, духовник, основатель и практически хозяин крупного женского монастыря в честь иконы «Спорительница хлебов» в Свердловской области.

Чудо по расписанию

Биография о. Сергия, широко обсуждаемая ныне в СМИ, ни для кого в Екатеринбурге не была секретом. Все знали, что по молодости он был осужден за особо тяжкое преступление и провел в заключении больше десятка лет. После выхода на свободу оказался в числе первых строителей монастыря на Ганиной Яме, месте предположительного убийства Николая Второго, его семьи и слуг. Видимо, там он принял постриг и был рукоположен в священники, и вскоре его отправили обживать новое место – обустраивать монастырский скит в тридцати километрах от обители. За короткое время скит вырос в большой женский монастырь с мощной собственной инфраструктурой: сельскохозяйственными угодьями, детским приютом и школой, больницей и хосписом, а также несколькими филиалами (скитами). Сам отец Сергий тем временем принял второй постриг, в схиму и приобрел широкую славу как духовник – священник, к которому приезжают на исповедь и для наставления на правильную жизнь.

Таких священников иногда называют старцами, хотя от типичного для православной традиции старца ожидается и более преклонный возраст, и меньшая вовлеченность в хозяйственную и прочую недуховную деятельность. Тем не менее, поток людской к отцу Сергию не иссякал: он стал одним из центров психотерапевтической помощи в православной среде, к нему шли люди бедные и убогие, отчаявшиеся, в поисках выхода из сложных жизненных обстоятельств или хотя бы утешения. Так же, как полутысячное (по словам самого отца Сергия) население его монастырской семьи, приезжающие к нему паломники считают, что он исключительный человек, обладающий особыми дарами. Отсутствие образования и косноязычная речь ничуть не портят такую репутацию: наоборот, помогают видеть в нем подлинного человека из народа.

Близость о. Сергия к корням симпатична не только обычным верующим. Его влиятельные почитатели, от Натальи Поклонской до криминальных авторитетов, также ценят его принадлежность к народу. Сам о. Сергий умело ее подчеркивает: он любит сниматься на фоне берез и полей, хор его монахинь поет про родные просторы и тоску по колхозам, он, наконец, успешно занимается сельским хозяйством. Даже название монастыря – «Спорительница хлебов», в честь иконы, изображающей парящую над сжатым полем Богородицу, – работает на этот имидж.

Вера в харизму требует регулярного подтверждения чудом. В арсенале о. Сергия, кроме помощи в душевных страданиях и восстановления целостности личности, есть по меньшей мере два чуда: сеансы экзорцизма, когда из страдающих «изгоняются бесы», и мощный монастырь, построенный без участия денег государства и епархии, на пожертвования прихожан и почитателей. Долгое независимое существование этого харизматичного героя в такой авторитарной структуре, как церковная, тоже можно считать чудом. Впрочем, это чудо рукотворное: до последнего времени процветающий монастырь и епархия находились в состоянии дипломатического мира. Церковное руководство соглашалось игнорировать скандальную независимость схиигумена. Но недавно о. Сергий получил церковное наказание от своего епископа – запрет служить и проповедовать, то есть фактически выполнять функции священника. Наказание последовало за, как он сам говорит, «слова»: проповеди, которые его поклонники выкладывали на ютьюбе.

Атмосфера беспокойства

Что за опасные слова говорил публично отец Сергий? Надо признать, что неподготовленному человеку понять смысл его проповедей совсем не просто. В них говорится про вакцины-чипы; формирование мирового правительства; про сионистов; масонов, живущих в России; Билла Гейтса; фашизм и расизм, которые якобы проповедуют Путин, Мишустин и Кудрин; про Грефа – «поклонника Сатаны». Характеризуя «наше лукавое время», о. Сергий перечисляет целый ряд его признаков: «Вместе с богоборчеством поднимают голову магия, гуманизм, социально-философская диалектика, материализм, возрождение язычества, забвение Христа». Понять, как связаны гуманизм и магия и при чем тут диалектика, из текста невозможно; все перечисленное – просто «слова», сигналы тревоги, смысл которых в создании атмосферы беспокойства и недовольства существующим положением дел. Коронавирус в этой картине мира – это еще один обман народа сильными мира сего и признак наступления конца времен.

Хотя говорить все это о. Сергий начал еще до распространения коронавируса, который он, как и вся его паства, не признает, терпение начальства церковного и светского иссякло именно теперь, когда в список агентов Сатаны стали включаться первые лица государства. Некоторые высказывания можно было бы признать призывами к свержению существующей власти, если бы в тексте было хотя бы какое-то подобие структуры и намека на аргументацию. Проповеди о. Сергия куда больше похожи на импрессионистические наброски к вычурному постмодернистскому произведению, чем на политическое высказывание. Например, в проповеди от 26 мая «Пандемия неверия» про российскую власть говорится как про «сатанинское руководство и его депутатский корпус», а призыв к священникам не терять бдительности перед лицом невнятных, но могущественных врагов венчает достойная протопопа Аввакума фраза: «иконы почернели от нашей трусости и малодушия».

Слова о. Сергия резонируют с ощущением царящей в мире социальной несправедливости, которое разделяют многие из его аудитории. Но это недовольство не ведет к каким-то социальным протестам. Они готовы сражаться на фронте невидимой духовной войны, но когда в их словах зло обретает имена политического руководства страны, тревожность духовных воинов передается рациональным бюрократам, руководителям церковного института, к которому поклонники харизматичного схиигумена вообще-то принадлежат. Церкви тревожно, когда церковные люди оказываются вдруг политическими диссидентами, пусть и антилиберального толка. Приходится действовать: приручать харизму или изгонять ее.

Не ясно пока, чем закончится конфликт о. Сергия с епархиальным начальством. Возможны два сценария: дипломатический и военный. Первый осуществить непросто, потому что на призыв епископа Екатеринбургского и Верхотурского одуматься и примириться с церковью отец Сергий уже ответил совсем не дипломатичным отказом. Он чувствует себя уверенно в отстроенном им монастырском хозяйстве, в окружении поклонников и с верой в свою харизму. Второй сценарий – заведомо проигрышный. В этом случае следует ожидать, что продолжение противостояния приведет к потере сильной и богатой части паствы отца Сергия: в качестве раскольника и сектанта он будет им не интересен. В этом случае духовник «Спорительницы хлебов» рискует повторить судьбу чукотского епископа Диомида, в 2000-е годы вызывавшего живую симпатию у консервативной, конспирологически-озабоченной части церковного люда. Он поплатился за свою критику священноначалия потерей епископской кафедры и практически полным забвением. Монастырю тоже может найтись новый хозяин.

Что еще почитать:

Господи, помилуй! Эпидемия в Русской православной церкви

Почему власть не борется с православным экстремизмом так же, как с исламским?

Билл Гейтс, Антихрист, котики. Статистика российской антивирусной конспирологии

Заговор еды: почему россияне верят в опасные дрожжи и ГМО-убийцы