Александр Лукашенко во время сбора урожая картофеля, 2017 год. Фото: Андрей Стасевич / БелТа / ТАСС
«Наши играют французскую жизнь», – говорила когда-то незабвенная Алиса Витальевна из «Покровских ворот», и, за исключением прилагательного, нет более удачного описания того, что происходило в Беларуси в последние десятилетия. Ничего французского в Минске не было и в имперские времена, зато после 1994 года в республике был развернут иммерсивный советский заповедник – причем там не столько жили прошлым, сколько старательно играли в «старые песни о главном».
С подачи Александра Лукашенко здесь старательно имитировали привычные рудименты старого быта: выпускников вузов по-прежнему распределяли по предприятиям, на широких площадях, как и прежде, поддерживали одновременно чистоту и пустоту, а безопасность всего вышеперечисленного и сейчас обеспечивается КГБ. Тракторные заводы, милиция, наценочные категории ресторанов – похожие «острова сталинской мечты», кажется, описывал в «Теллурии» Владимир Сорокин.
В Беларуси жизнь, однако, бежала впереди вымысла: президент предлагал перевоспитывать трудом «алкоголиков, тунеядцев, хулиганов», «наводил порядок» и «восстанавливал дисциплину», а в это время народное творчество в лучших советских традициях восхваляло мудрость руководителя: «И звезды сильней засверкали, / И кровь ускоряет свой бег. / С улыбкой глядит Лукашенко – / Белорусский простой человек». Республика надолго стала осколком советской ностальгии – почти «землей обетованной» для тех, кто тосковал по могучим тракторам, выездам на картошку и колхозной траве, которая, как известно, была зеленее.
Прелесть Беларуси для внешнего наблюдателя – преимущественно российского, ибо больше за страной, в общем-то, никто и не наблюдал, – состояла в том, что в республике как будто ничего не поменялось и ничего не произошло. Заметных изменений к лучшему белорусы не увидели – но и кошмара «шоковой терапии» в целом избежали, а отсутствие изменений к худшему до сих пор остается главной постсоветской трактовкой «стабильности». Оттого и события 2020 года кажутся ностальгирующим обывателям чем-то немыслимым и невозможным, а следовательно, инспирированным исключительно агентами Сороса, чипированными лично Биллом Гейтсом.
Что происходит в Беларуси, остается в Беларуси
Своеобразная «вегасизация» Беларуси – не в смысле игорного капитализма, конечно, а в том единственном смысле, что если в стране что-то и происходит, то за пределами национальных границ об этом никто не знает, – оказалась очень удобной ширмой. Экономической приватизации, сколь-либо похожей на события в России, в стране не произошло – но вот приватизация власти случилась, и достаточно быстро. Можно сказать, что режим Лукашенко исполнил воспетую Константином Леонтьевым консервативную мечту «подморозить» страну, чтоб та «не гнила». По-прежнему работали гигантские заводы, делавшие гигантские карьерные самосвалы. Колхозы разве что переименовывались. Военные вместе со студентами помогали собирать урожай. Даже регулярно протираемый Ленин по-прежнему указывал в светлое будущее, но на фоне этой пасторали высшие руководители превращались в прожженных оппортунистов, готовых заигрывать хоть с национализмом, хоть с Европой, хоть с Китаем, лишь бы никто не учил Батьку переизбираться.
