Сергей Лавров, Хамид Карзай и представители "Талибана" (запрещенная в России организация). Фото: Alexander Zemlianichenko / AP / TASS
Непрекращающаяся цепь атак исламистов в Европе заставляет думать, что впереди нас ждут еще много подобных новостей.
После атаки на Вену Владимир Путин поспешил выразить соболезнования австрийцам. «Глава государства решительно осудил это преступление…и выразил уверенность в том, что силам террора не удастся никого запугать, посеять рознь между людьми разных вероисповеданий», – говорится в опубликованном пресс-релизе.
Трудно не согласиться с Путиным в осуждении терроризма, но немного удивляет сведение всей проблемы к попытке «посеять рознь между людьми разных вероисповеданий». По сути, это попытка встать на защиту представителей вполне конкретного вероисповедания, претензии к которому звучат не столько со стороны представителей других конфессий, сколько со стороны светского общества.
Очень аккуратно, но весьма последовательно самые высокопоставленные представители российской власти уклоняются от того, чтобы встать на защиту атакуемых исламистами ценностей, но при этом находят доводы в защиту возмущенных. Например, пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков с гордостью сообщил, что по российским законам существование такого издания, как Charlie Hebdo, просто невозможно – как бы еще раз намекая, что именно публикация карикатур является причиной преступлений, а не что-то другое. Между тем, отсутствие в России неполиткорректного сатирического журнала почему-то не мешает исламскому экстремизму существовать, о чем россиян постоянно оповещают спецслужбы.
Менее статусные спикеры – Рамзан Кадыров, Хабиб Нурмагомедов и ряд исламских религиозных деятелей и близких к власти комментаторов – и вовсе заняли позицию фактической солидарности с обиженными исламистами.
Несколько дней назад, еще до венской стрельбы, Песков так комментировал журналистам убийства во Франции: «Оскорблять чувства верующих недопустимо, и одновременно недопустимо убивать людей. И то, и другое… абсолютно недопустимо».
Бросается в глаза, что Песков начинает с оскорбленных чувств и только потом говорит о недопустимости убийств, связывая оба этих явления словами «одновременно». Почему нельзя просто сказать, что любые убийства недопустимы, какие бы поводы для них ни находили убийцы?
Ответ на эти вопросы и прост и сложен. Прост – потому что российская власть давно уже открыла для себя все прелести наказаний за оскорбленные чувства и не готова осуждать за неадекватную реакцию на высказывания и изображения, исходящую от кого-то другого. Сложен – потому что наша власть давно не боится противоречий в своей политике, и едва ли нежелание поступаться принципами играет тут важную роль. В полуосуждении-полуподдержке обиженных и оскорбленных Европой исламистов есть еще кое-что, уходящее корнями гораздо глубже – в поиск той идеологии, с помощью которой не только самим можно противостоять Западу и давить на него, но и собрать вокруг себя коалицию хоть каких-то союзников. И такая идеология найдена. Это, конечно же, не исламизм как таковой, а только одна из его граней: обида на Запад и требование к нему немедленно перестать быть собой и стать таким, чтобы не раздражать и не соблазнять своих критиков – то есть, с ресторанами, бутиками, горнолыжными курортами и хорошими винами, но без свободы слова и без унизительного для восточных вождей всеобщего равенства перед законом.
