Новые санкции, сжимающееся вокруг Донецка кольцо, бегство капиталов, катастрофический обвал доверия Путину в мире и его демонизация – все это создает впечатление, что президент России загнан в угол. Давление будет нарастать, ситуация будет ухудшаться. Все плохо, и будет хуже. Готов ли к этому Путин? Как далеко он может зайти? И есть ли у него план выхода из кризиса, в который, как он сам думает, Россию загнали?
У Путина есть три варианта действий. Вариант первый, наилучший: «посредник». Эта схема повторяет схему урегулирования грузинского кризиса: нужен новый «Саркози», который предложит Киеву и Москве (причем в данном случае никаких сепаратистов не будет, а будет только Россия, представляющая в определенной степени интересы русскоязычного населения востока Украины) подписать некую бумагу, которую в рамках челночной дипломатии этому посреднику удастся согласовать.
Отличие грузинской ситуации от украинской, однако, состоит в том, что в первом случае Запад был, с одной стороны, убаюкан либерализмом и мягкостью Медведева, а с другой – расхлебывал финансово-экономический кризис. Было как бы не до конфликта России с маленькой Грузией, перед которой Европа выполняла свои обязательства наставника скорее из чувства долга. В украинском кризисе роль арбитра попыталась сыграть Ангела Меркель, но явно без особой инициативы. Она не ездила к Порошенко, как Саркози к Саакашвили, не погружалась полностью в глубину тех разногласий, которые лежат в основе нынешнего противостояния России и Украины, и не бегала между столицами двух стран с зарисовками мирного соглашения.
Сейчас найти такого отважного будет намного сложнее: Путин для западного мира не только сторона конфликта, но и угроза общеевропейской безопасности. И если Саркози мог соблюдать нейтралитет по отношению к Москве, то сейчас любой другой европейский лидер вряд ли сумеет сохранить объективность. А если благодаря определенным усилиям ему это удастся, он тут же будет осужден за прогиб перед PARIAH.
Вариант второй: мягкий слив. Допустим, Путин хорошо подумал, взвесил все за и против и пришел к выводу, что проиграл. Ведь какова была цель всей украинской кампании, которая, к слову, началась в конце 2004 года (тогда «оранжевая революция» буквально шокировала российскую элиту, кардинально изменив отношение к США и переведя весь комплекс отношений на постсоветском пространстве в остро конкурентную фазу)? Цель была одна: внедрить механизмы, которые гарантировали бы нейтральный статус Украины и закрепляли в том или ином виде опосредованное присутствие России на территории страны (через Черноморскую базу, через полученную в концессию ГТС, через иные активы, а также лояльную в определенной, пусть и очень ограниченной степени восточную элиту). Так вот за девять лет с начала «оранжевой революции» Россия только отдалялась от своей цели (лишь немного подправив положение при Януковиче, но очень немного и без гарантий), а за последний год оказалась далеко от нее отброшенной. Новая февральская революция, одной из ключевых причин которой стали попытки России заблокировать европейскую интеграцию Украины, присоединение Крыма, война на востоке – все это в комплексе за ручку привело Киев в военные объятия США. И вот уже статус военного партнера США вне блока НАТО становится ближайшей реальностью. «Южный поток» в Европе блокируют, а ГТС Украины вот-вот перейдет под частичное управление Запада.
Если рассуждать чисто рационально и без обид на двойные стандарты Запада, а исходя из самого простого анализа тех ресурсов, которыми Россия на сегодня обладает с точки зрения достижимости стоящих перед ней задач, неизбежно напрашивается вывод о крупном геополитическом поражении России. Многие говорят об ошибке, однако это понятие уже само по себе содержит осуждение. Давайте рассуждать прагматично. Путин на протяжении десяти лет пытался вовлечь Украину в свои интеграционные проекты, будучи убежденным, что ей самой это выгодно. И, будучи не готовым доказывать это «по-хорошему», он доказывал это, как умел: отключая газ, вводя ограничения на поставки труб и шоколадок, угрожая торговыми войнами и «рыночными отношениями» (что может быть страшнее?). Вот и главный вопрос: раз эта тактика не сработала, раз она довела ситуацию до такой степени запущенности, что российские граждане руководят военными действиями на территории братской страны, раз наш сосед готов уже разориться, но не покупать наш газ на наших условиях, и раз он бегом бежит за помощью к Вашингтону, то, может, и нам пора признать: наша тактика не работает? И все расчеты, что госпожа Меркель на публике погрозит нам пальчиком, а за кулисами подмигнет с пониманием, мол, но я-то с вами, – не работают. И что надежды на западный бизнес, который окажет влияние на западных лидеров и убедит их не вводить санкции, – оправдываются не полностью. И что конфликт зашел уже так далеко, что мы имеем почти триста трупов невинных жертв непонятно чьей войны, не говоря уже о сотнях жертв войны на востоке и тысячах потерявших кров.
Итог десяти лет борьбы за Украину: мы ее потеряли, цепляясь последними силами за Донецк и Луганск, которые вот-вот будут взяты Нацгвардией. Занесенные на восток носители идей Новороссии: авантюристы, романтики, реконструкторы, ставшие, очевидно неумышленно, террористами в глазах Европы, – не имеют совершенно никакого будущего, и эксперты, журналисты между собой в кабинетах задаются одним и тем же вопросом: что Кремль будет с ними делать потом, если вдруг они вернутся в Россию? И многим приходит в голову лишь одна фраза: лучший герой – это мертвый герой. Для ревнителей Новороссии сразу подчеркну – это не пожелание, а попытка реконструировать логику Кремля, который не может не понимать, что сепаратисты – не куклы, вынутые из потертой коробки, их обратно не засунешь. А прекращение войны на востоке не станет окончанием их войны.
Ну и, конечно, Путин не может не понимать: санкционная политика ставит под удар не только экономику страны и бизнес близких к нему людей, но и будущее его режима. Федор Лукьянов в интервью «Ленте.ру»
недавно заявил, что долгосрочная цель санкций – смена режима. Запад консолидированно пришел к пониманию, что Россия при Путине никогда полноценным партнером не станет. Это приговор всем 14 годам правления Путина, крах его мечты о полноправном членстве России в G8. Россия выставлена за пределы цивилизованного мира, и с нынешним режимом она туда уже не вернется.
Так вот, может быть, плавая каждое утро в бассейне и размышляя о судьбах Родины, Путин задумается именно обо всем этом, придя к выводу, что игра окончена. Дальше встает лишь один вопрос: как выйти из ситуации, сохранив лицо? Взамен ухода с востока Москва вполне может рассчитывать на то, чтобы договориться о прямых выборах в украинских регионах, гарантиях русского языка, замораживании крымской темы. А еще можно было бы гипотетически допустить право на существование версии о причастности сепаратистов к крушению лайнера. И конечно, после всего этого СМИ будут полоскать Путина за проявленную слабость, за ошибки, за недальновидность и невезение. Но это лучше, чем быть PARIAH, вселенским воплощением зла, правда?
Но есть и третий вариант: «авось рассосется». Путин, вероятно, и допускает определенные компромиссы у себя в голове, допускает возможность сдачи Донбасса, рассуждает, какие сигналы послать, чтобы ослабить санкции (и посылает). И может быть, он уже давно понял, что Украина проиграна, а Запад проявил волю и силу, с которыми нам не тягаться. Но от реальных уступок его удерживает одно простое опасение: проявление слабости повлечет за собой такой соблазн невиданной силы добить Россию, что воздерживаться от него Запад не станет. Если Россия сейчас уступит, значит, она признает свою неправоту, свою ответственность, свою опасность. А чтобы вернуть то призрачное доверие Запада, которое мы имели (и которое нам, по сути, ничего не давало), копать землю носом придется долго. И уступать, уступать, уступать. И даже просить прощения, и не один раз.
Поэтому не будет Путин этого делать из таких же рациональных соображений. Теперь война идет не за Украину, а за Россию. Путин поставляет оружие сепаратистам уже не для того, чтобы удержаться на востоке, а чтобы защититься от тех процессов, которые последуют, стоит только ему проявить слабость. Горбачев тоже проявил слабость. Ему тоже обещали, что НАТО расширяться не будет. Путин никому не верит.
Так что же, получается, что выхода нет? Хорошего точно нет. Можно предположить, что Путин постарается уцепиться за любую схему, которая позволила бы ему уйти с востока без отказа от тех принципов, которые им защищались последние месяцы. Ему нужен компромисс, который оставит место хоть минимальной легитимности сепаратистов (они должны быть признаны стороной конфликта, а не террористами), гарантирует локализацию ответственности за крушение самолета (возможно, Россия и создала условия, но не в меньшей степени, чем и Украина, а кто сбил – оставим это международным экспертам), позволит хотя бы частично снять санкции (прежде всего секторальные). Остальные санкции ведь ему даже на руку. Так он покажет миру, что остался при своем, не прогнулся. Российско-западные отношения в таком случае надолго останутся ледяными, пока там или тут не придет новый лидер и не предложит перевернуть страницу.
