Приморский город пустеет к осени -
Пляж обезлюдел, базар остыл, -
И чайки машут над ним раскосыми
Крыльями цвета грязных ветрил.
В конце сезона, как день, короткого,
Над бездной, все еще голубой,
Он прекращает жить для курортника
И остается с самим собой.
Ялта девяностых — в упадке, полуживая, ничья, давно не чеховская и даже не из фильма «Асса». Какими глазами смотрит на нее русский поэт?
У Виктора Пеленягрэ, его друга и товарища по московскому поэтическому андеграунду рубежа десятилетий, есть ответ — голубыми глазами; вся Россия той осенью пела его то ли кабацкий, то ли патриотический хит о, как бы это ни звучало, национальном возрождении — «И только небо в голубых глазах поэта, как упоительны в России вечера». Глаза Дмитрия Быкова карие, но в стихах Пеленягрэ ошибки нет. Русский поэт смотрит на брошенную Ялту русскими глазами, и скажи ему кто-нибудь, что лет через пятнадцать сюда придет русский солдат, сорвет с флагштоков сине-желтую тряпицу, поднимет свой бело-сине-красный — да, разумеется, тогда это была мечта в том числе и его, тридцатилетнего Дмитрия Быкова, и даже если он теперь будет это отрицать, у нас есть основания настаивать на том, что да, он мечтал о русском флаге над Ялтой, и балабановское «за Севастополь ответите» ему тогда тоже было понятно и близко.
Кота Юнны Мориц звали Васька да Гама, и приходившая к знаменитой шестидесятнице домой поэтическая молодежь хохотала над этой, казавшейся тогда гениальной, кошачьей кличкой, пела на кухне «Большой секрет для маленькой компании», читала вслух свои и чьи угодно стихи, но и страдала. Хозяйка — немолодая уже женщина, живой осколок того времени, когда была и страна, и поэзия, а теперь ни того, ни другого, и любимая Ялта оказалась за границей, и царствует пьяный капээсэсовский выродок, и интеллигенция, ставшая при нем вдруг номенклатурой, превратилась черт знает во что — не комиссары в пыльных шлемах и не крапивинские всадники, а спонсоры-бандиты склоняются молча над ней; кому повезло — у тех Сорос, но чаще все-таки Михась. Кто попроще, те на презентацию к солнцевским, кто постатуснее — те в Бетховенский зал к Борису Николаевичу грозить оппозиции канделябрами по голове. Самым-самым — ну вот Евтушенко, — в американские провинциальные университеты читать славистику. Нормальному парню останется только кухня Юнны Мориц, и еще с Пеленягрэ и Степанцовым носить венок к могиле Брежнева — не то чтобы они его как-то любили, но в сравнении с этими он действительно почти идеал. Живо еще телевидение, у Прошутинской там «Пресс-клуб», и Дима — худенький, с усиками, орет на очередного шестидесятника, чье моральное банкротство обернулось большой катастрофой для всей страны, потому что этим людям была вверена великая культура, а они разменяли ее на «Голосуй или проиграешь» и наличные доллары, с которыми так просто смотреть свысока на не вписавшихся в рынок совков.
Тех, кого называли совками, он честно любил, и, приезжая осенью в любимую Ялту, смотрел на них, писал о них — о, если бы ему сказали, что через пятнадцать лет сюда придет русский солдат, он не поверил бы, а если бы поверил, расплакался бы от счастья. «Приморский город пустеет к осени».
Когда в России сменится номенклатурная верхушка, он будет на стороне победителей, но это как раз случайность — для телепередачи «Итого» или, скажем, для «Новой газеты» он к тому времени будет слишком одиозен, и ни стихи его, ни журналистские работы хозяев дискурса не трогали, и он будет мочить Лужкова в «Московской комсомолке», воспевать Доренко в юмашевском «Огоньке», довоевывать свою давнюю войну с теми, обанкротившимися, но уже в условиях ломающихся иерархий. Государство осваивало ресентимент, и деградировавшее неошестидесятничество как-то само собой утрачивало лидерство — и духовное, и тем более политическое. То, о чем Быков тихо мечтал в девяностые, то, о чем говорили на кухне у Мориц, то, что он бросал в лицо старым интеллигентам в «Пресс-клубе», становилось общим местом. Он встречал в Саратове Лимонова из тюрьмы, кормил его шашлыками на берегу Волги — понимали ли они, лишние люди девяностых, что прямо сейчас наступает их время, и те, кто отбирал у них воздух, отползают теперь в историческое никуда, а прежние тайные мечты делаются почти казенной обыденностью?
Здесь и в самом деле нет никакого преувеличения. Дмитрию Быкову, одному из лидеров литературной молодежи девяностых и, возможно, самому бескомпромиссному (по крайней мере, из тех, кого тогда «пускали в телевизор») оппоненту обанкротившейся советской интеллигенции, выпало также быть одним из ключевых и самых сильных оппонентов уже постсоветской демшизы. Его голосом говорила та Россия, которая не верила в Гайдара с Чубайсом, которая не была готова отрицать себя, которая хотела вернуться из безвременья в историю, в культуру — да и в Крым заодно. И по всей логике Быков 2021 года должен был быть орденоносцем, телезвездой, директором влиятельного фонда, профессором. Не Путина воспевать, конечно, но вот, скажем, когда брали Пальмиру — в империи здорового человека следом за солдатом в те руины должен был шагнуть именно поэт (а у нас шагнул виолончелист и только потому, что он рос вместе с Путиным, и тот вроде бы записал на него какие-то офшоры — то есть это про что угодно, но не про культуру), да и в Крыму в 2014-м тоже он был очень нужен. Но государство, во многом предвосхищенное им и сформулированное, так и не сумело понять, в чем его ценность, и спустя двадцать лет после девяностых он — ветеран политической оппозиции, автор популярных антипутинских частушек и даже, наравне с Навальным, жертва спецслужбистского отравления. Скажи ему двадцать лет назад, что он станет кумиром тех, на кого орал в «Пресс-клубе», он не поверил бы, но его попадание в их круг — самое естественное и безальтернативное, что могло с ним произойти, потому что только в этом кругу, по крайней мере, можно сохранять иллюзию, что есть какие-то идеалы и ценности, а там, где должна была быть империя — только шайка циников и пильщиков бабла.
Люди, которые отравили Дмитрия Быкова «новичком» — преступники и негодяи. Для преступников есть уголовный кодекс, и, Бог даст, однажды они ответят по закону. Но кто и как ответит за то, что поэт, честно противостоявший девяностым, оказался сначала не нужен вымечтанному им государству, а потом стал его врагом? И: если этому государству не нужен его первый поэт, зачем и кому нужно оно само?
Каждый раз, когда я читаю комментарии к статьям Кашина, я вспоминаю о "не стреляйте в пианиста". Кашин не обязан соответствовать нашим представлениям о чем бы то ни было. Он, кажется, думает - ну, пишет, как будто думает - что он, Кашин, вне подозрений по части сотрудничества с русским начальством, из чего видно, что и этот записной конспиролог в сущности довольно наивен.
-
А вот про Быкова, мне кажется, написано органично, т.е. субъективно правдиво: у Кашина с Быковым ведь, по-моему, много общего. Не на уровне взглядов - тут явно желаемое, а не действительное - а на уровне, с позволения сказать, идейной интенции. У обоих, как я думаю, есть страсть быть "над", не позволяющая быть вполне своим. Один ищет это недостижимое "над" среди националистов (я наш, ребята, но другой...), другой - среди либералов (вы мелко суетитесь, господа...). Это, наверное, мешает личному счастью, но помогает писать статьи, от которых добрые граждане "кычут и кукуют", как сказал совсем другой поэт. При таких интенциях то, что о них знают так многие, говорит о несомненном таланте; мало ли мелких позеров так и умрут неизвестными, а вот эти - нет, эти - крупные, любите их такими. А что мне лично их взгляды, как я их понимаю, глубоко чужды - так ведь и я им, в свою очередь, ничем не обязан. Я-то их империю - Кашинскую выстраданную и Быковскую эпатажно-понтовую - видал по телевизору, в гробу и в орденах.
Имперский вирус неизлечим. В оправдание - возможно, что Россия может существовать только как империя. В противном случае будет маленькая Московия . Привет Сорокину!
Совсем сбрендил бедолага. Закрывают в Лондоне глаза на наркоту, похоже.
Я только что посмотрел его стрим. Кашин признался, что это воображаемый некролог (устный - как у микрофона на пышных похоронах поэта)
--
Это вроде как многое объясняет. Весь пафос статьи. Такой вот веселый 2021-ый год...
Интересно было бы узнать мнение самого Быкова на этот поток сознания.
По-моему, они тупо по списку работают.
Выборы в координационный совет оппозиции - результаты
Либо человек соглашается сотрудничать, либо уезжает, либо его пытаются убить.
https://republic.ru/posts/100683
Но возникает вопрос, а за что же травили Белковского? И этот ответ тоже есть, если вы следили за дискуссией на Репаблике.
О судьбе поэта при диктатуре пишет косноязычный оппортунист на службе у этой самой диктатуры.
Ай да Кашин, ай да молодец!
Именно так!
Хорошо быть крынашистом из Лондона. Из Ялты значительно хуже бы получалось.
Ну если бы он ЭТО "сформулировал", то не то чтобы заслужил (пусть живёт ещё долго), но сочувствия у меня бы к нему поубавилось. На самом деле нет, ничего не сформировал, и даже не сформулировал . Нет у высокой культуры такой демиургической способности. Где-то с чем- то попал в резонанс, озвучил тогдашний "дух времени", это может быть. Из того же духа времени произошел и Путин и много чего ещё, но поэт тут "не врач, а боль".
*
А Ялта зимой не живёт "для себя", она вообще не живёт. Это такая искусственная романтическая руина в парке, пустая декорация для чего угодно. Кстати поэтому после аннексии про неё уже ничего романтического не напишут. Притягательной
пустоты в ней больше нет, она заполнена всякими вульгарными неромантическими ассоциациями.
Ну хоть набережную от шалманов очистили. Ещё бы Коктебель в порядок привели...
Я мог бы, красного словца для, ляпнуть что, конечно, именно к Быкову восходят мои представления о той адекватности, что была в не сталинском, не имперском СССР — но это будет не совсем верно. Всё же, я — технарь, и отрицать истеричный провинциальный ресентимент, отвратительный любэшный «гармонелосось» и нелепую балабановскую логику, в которой перед бандитом должны отвечать целые народы за то, в чём даже не принимали участия, я начал до знакомства с творчеством Быкова и независимо от этого творчества.
.
Автор хочет написать о Быкове, но, раз за разом, получается лишь о Проханове. Бессмысленное натягивание совы на глобус: хорошо известно, как Дмитрий Львович оценивает империю и что он думает о ресентименте: «Ленин лучше, чем Александр III».
.
К реальному Быкову эта статья относится лишь как сатира: что-то такое о собственном авторе могли бы написать герои «ЖД».
Между тоской по погибшей стране победившего НТР и истериками поражённых ресентиментом нациков — пропасть, и лучшая иллюстрация этой пропасти — эта статья, где в каждой строчке желаемое выдаётся за действительное, а в лирике ищутся поводы ввести куда-нибудь войска.
Круто сформулировал! ("Мощно задвинул! Внушает!")
Спасибо, что избавили от необходимости формулировать
Больше похоже на некролог. Рановато,однако, по Дмитрию Львовичу Шопена играть. Талантливейший литератор, жуир и бонвиан, ну никак не сворачивается он в модель непримиримого революционера и бунтаря. А значит, организаторы покушения не только не ограничены в средствах, но и не обременены никакими осмысленными целями, что делает ситуацию поистине устрашающей,
Полностью согласен..
Олег, несмотря на отдельные неверные трактовки творчества Быкова, в итоге дал очень точный ответ на то, что происходило в России. Она уничтожала своих лучших поэтов на протяжении двух столетий: Пушкин. Лермонтов, Гумилев, Блок, Мандельштам, Пастернак, Бродский. Это из первого ряда, а сколько было во втором ряду прекрасных убитых или отторгнутых поэтов. Борис Корнилов, Павел Васильев, или затравленная Ольга Берггольц. Вот они наши главные скрепы.
Яков, а Вам не кажется, что с поэтами иначе не бывает? По крайней мере с лучшими? Причём даже не только в России? Может быть, если человек не получает своей доли страданий, он просто не становится поэтом?
Не только не кажется, а это именно так. Кстати у Волошина есть стихотворение о том, что поэт (настоящий поэт) всегда становится изгоем. Я сейчас как раз изучаю взаимоотношения власти и поэтов за три века с 18-го по 20-ый. Всегда лучшие поэты страдали от власти. Однако в 18 веке никого не казнили, в 19-ом был один казненный, К.Ф. Рылеев. В ХХ при советской власти были казнены или умерли в лагерях 383 поэта.
Что касается других стран, то этот вопрос не изучал, знаю только Гарсиа Лорку в Испании и Виктора Хара в Чили, но там были фашистские перевороты.
Дело не в страдании, которое делает поэта, а в том, что поэт свободен и прозорлив, а еще имеет честь и достоинство, по этой причине становится неугодным.
Но с Пушкиным, вы, Яков, явно переборщили!
Почитайте книгу М.К. Лемке "Николаевские жандармы и литература 1826-1855 годов". Там об отношении Николая к Пушкину хорошо рассказано. И следует отметить, что большинство людей в высшем обществе было на стороне Дантеса. И когда Лермонтов написал "Смерть поэта", сразу же попал под арест, а стихотворение под запрет. Ничего я не переборщил. Николай очень хотел, чтобы Лермонтов был убит на Кавказе, а известие о его смерти прокомментировал словами: "Собаке - собачья смерть".
Яков, я про Пушкина, а не про Лермонтова. Давайте уж не будем уводить дискуссию в сторону. Отношение монарха к Пушкину было более чем лояльное. Он соглашался быть личным цензором поэта, что было неслыханно по тем временам. Пушкину прощались «художества», за которые иной легко угодил бы на каторгу. В частности, известная издёвка Пушкина над Николаем, когда поэт, посланный в экспедицию выяснить масштаб бедствий, причинённый саранчой, написал издевательский стишок. А государственные средства, выделенные на экспедицию, потратил нецелевым образом
Вы не в теме. Николай был коварен и хотел показать себя с лучшей стороны. Приняв решении о казни Рылеева послал жене 2000 рублей, а потом и императрица послала дочери поэта 1000 рублей. Это очень большие деньги были. Но что это доказывает?
После смерти Пушкина его в тайне вывезли под присмотром жандармов в Святогорский монастырь, были запрещены какие-либо прощания с поэтом, как в Санкт-Петербурге, так и по дороге. Не санкционированы такие встречи были. А Лермонтова я вспомнил потому, что он показал подлость Николая и его окружения по отношению к нашему гению. И Николай ему этого не простил.
Иррациональный поток сознания
Блюющая гиена.
Кто как обзывается, тот так и называется:)
Хотя НАМИ изготовил уже катафалк на базе Aurus Senat, память у миницаря хорошая ещё и такое:
"За пару часов до рассвета, собравши зверей толпу,
На лысой горе Совета разлегся великий Пуу.
...
Я выгляжу ничего так-с, а издали так красив,
Как будто закачан ботокс в огромный презерватив."
Похоже не забыл.
Олег, эти строки достойны включения в школьный учебник «Литература». Неимоверное роскошество!
Статья сама читается как стихотворение... И даже не очень важно, соответствует это или нет реальному Быкову:))
Я конечно все понимаю, но именно эту статью Кашин написал после бутылки вина, а потом двух чашек кофе сверху. Только представьте, как его колбасило.
"Государство, во многом предвосхищенное им и сформулированное, так и не сумело понять, в чем его ценность"
Даже в этом заголовке не понятно, в чем ценность чего? Государства или поэта? Нельзя уточнить? Или мы должны заранее знать о чем там думает автор и угадывать его мысли.
Потом последняя фраза:
"И: если этому государству не нужен его первый поэт, зачем и кому нужно оно само?"
Что это за оборот такой? "И", а потом двоеточие.
Да и вообще я бы пересказать эту колонку не смог. Представим Быкова в Ялте, да он такой же нашист как мы в душе, даже если в этом не признается, но государство его не оценило. Такова судьба поэтов. Он и не догадывался, что так судьба сложится, но маемо шо маемо.
Петрусь, а Вы почитайте Хлебникова что-нибудь, а потом попробуйте пересказать:)) Ну вот, например:
"У колодца расколоться так хотела бы вода
Чтоб в болотце с позолотцей отразились повода":))
ну а вы расшифруйте (вот без шуток) рандомное предложение из текста:
"Его голосом говорила та Россия, которая не верила в Гайдара с Чубайсом, которая не была готова отрицать себя, которая хотела вернуться из безвременья в историю, в культуру – да и в Крым заодно."
Это ж и есть стихи, только прозой. Вообще звучит не очень: Россия хотела вернуться в Крым (у меня какие-то гомосексуальные коннотации возникают). Я вот стихи Гуцириева читал, чуть не блеванул.
Небо звёзды купает в Босфоре,
За огнями искрится пролив.
Месяц падает ночью за море,
И Стамбул до восхода ленив.
-
Слева – Азия, справа – Европа,
В середине буянит Стамбул.
Город с морем - родная утроба,
И Босфор в двух морях утонул.
-
Берег левый братается с правым,
Посредине - великий Босфор.
Хлыщут волны, хватаясь за гравий,
И мерцает Софийский собор.
-
Возле Азии, рядом с Европой
Зычно пылью чихает Стамбул.
Год за годом знакомой дорогой,
Город время на день растянул.
-
Крик надежды. И дни золотые
Расписали секунды на век.
Выживают не все, лишь шестые,
Жизнь по кругу – несчастный забег.
--
Это ж реально противно читать.
Согласен, этот текст именно поэтичен, а дальше уже начинается разбор формы и содержания. Вам вот в России, тоскующей по Крыму, видятся гомосексуальные мотивы, но Россия - женского рода, а Крым - мужского. Причём ведь и Украина тоже женского, так что никакого гомосексуализма тут нет - обычный любовный треугольник:)
Что же касается поэзии Гуцериева, то вот давайте возьмём строфу:
Берег левый братается с правым,
Посредине - великий Босфор.
Хлыщут волны, хватаясь за гравий,
И мерцает Софийский собор.
Здесь строчки 2 и 4 - это обычная пошлятина, зато строчки 1 и 3 (в особенности "хлещут волны, хватаясь за гравий"!) - очень даже ничего:))
(плюс мой:)
ну вообще хорошая идея, чтобы стихи Кашин написал вместо колонки
Не трогайте Кашина - он пишет хорошие тексты и вообще чуть ли не единственный, ради кого здесь стоит оставаться:)
А стихи... Не знаю, я умею стихи писать, но точно не на общественно-политические темы:))
Писать после бокала вина грех? Отчего же?
В раздел "Творчество душевнобольных")))
А где вы видели недушевнобольных гениев?
Владимир, им не понять - они из тех, кто всерьёз считает, сколько стоит России содержание Крыма:):(