Убитые мирные жители на улице Яблонской в Буче
Фото: The New York Times
«Истории беженства»: 18 героев, 18 портретов. Все они из Украины. Все оказались в Германии из-за войны. Все — из сообщества ЛГБТ+. Рассказывая о выставке, прошедшей недавно в Берлине , Кирилл Казаков, 43-летний автор из Киева, объясняет, что хотел персонифицировать судьбы — показать вполне конкретных людей, которые живут сейчас в лагерях и общежитиях. По официальным данным на конец ноября, в Германии находится 1 026 599 беженцев из Украины.
«Я сразу задумывал это как мозаичную картину, — рассказывает Кирилл, — чтобы там были и парни, и девочки, и транслюди. И пары, и одиночки. Интересно, что никого из людей, с которыми я познакомился здесь, в Киеве я не знал. Иногда это было вот так: я вижу героя, которого мне не хватает, и говорю «приходи — снимайся». Я приглашаю — человек соглашается».
Стоит подчеркнуть, что потенциальные герои куда чаще отказывались от участия в проекте, нежели соглашались: большинство квир-людей, оказавшихся в Германии, не готовы говорить о себе на публику, — и уж тем более, показывать свое лицо. Получается, что «Истории беженства», — для кого-то еще и проба открытости. Первый публичный рассказ о своей сексуальности и гендерной идентичности. Каминг-аут.
«Основная масса ЛГБТ-беженцев отказываются из соображений безопасности. Все сейчас не понимают, что будут делать дальше, — и может быть, им придется вернуться в Украину, а в Украине большинство квир-людей — это закрытые квир-люди».
Кирилл не столько искал героев, сколько оглядывался вокруг себя. Он ходил и продолжает ходить на встречи квир-беженцев из Украины. По его словам, из знакомств получается приятельства, — возможно, будут и новые долгосрочные дружбы, — совместные переживания, тем более, столь драматичные, сближают людей.
Одни ищут общества своих, другие, напротив, хотят отдалиться, поскорей забыть прошлое.
«Я не ожидал, что очень много людей, переехав сюда, выключат всю свою прошлую жизнь. Они не читают новости. Они хотят социализироваться здесь и все начать сначала. И уже смотришь, — прошло немного времени, а человек занят, не знаю, покупкой пуфика себе в квартиру».
***
Кирилл из семьи, которую уверенно можно назвать постсоветской — он и его близкие на себе пережили, чего стоит распад СССР. До восьми лет жил в Ташкенте. Затем уехал с родителями в Москву, — там они купили квартиру. Родственные нити протянулись из страны в страну. Его дедушка и бабушка переехали из Узбекистана в Украину.
В России Кирилл работал на НТВ и ТВ6, а затем на международном канале RTVI. Работал ассистентом режиссера, затем трудился в продюсерской службе, участвовал в создании первого российского реалити-шоу «За стеклом». В 2008 году в Украину переехал и потому, что международный канал RTVI открыл там свое представительство, и потому, что надо было приглядывать за бабушкой с дедушкой, которые жили под Киевом. С 2011 года Кирилл Казаков — свободный художник.
«В какой-то момент я понял, что не хочу больше контрактов в своей жизни. Я хочу фриланс. И я подумал, чем еще могу заниматься, если не буду работать на телевидении или не буду выполнять заказ какого-то олигарха. И фотография всплыла сама собой, потому что я всегда этим занимался. Я всегда понимал, что фотография — это абсолютное ремесло. Я видел, как дедушка занимается фотографией. Это гарантия куска хлеба».
Одной из причин ухода с телевидения, Кирилл называет политику. Он работал на общественно-политических программах, и выполнять свои обязанности становилось все труднее. Цензурные ограничения, по его словам, были ощутимы на ТВ и в России, и в Украине. Политизированные шоу, в создании которых принимал участие, не давали творческой свободы.
«И я ушел в творчество. Примерно в это же время закончил нью-йоркский институт фотографии. Я сотрудничал с украинским журналом Vogue, с хорошими украинскими издательствами. Я сфотографировал и частично написал первый украинский кофе-гид. А поначалу я брал все заказы: свадьбы, детские альбомы, детсадовские, школьные праздники, эротические съемки, очень эротические съемки».
Широта творческого диапазона, нетипичная, скажем, для европейской и американской фотографии, — вот едва ли не главное условие выживания для фотографа в Украине: надо уметь все. Это помогало Кириллу в начале 2010-х, когда украинская индустрия развлечений и глянец чувствовали себя более-менее сносно. Это стало спасением после общественно-политических потрясений 2014 года, когда вслед за аннексией Крыма и началом «гибридной войны» в Луганске и Донецке вся Украина, а значит и ее медиарынок были вынуждены обрывать бизнес-связи с Россией.
Кирилл подчеркивает, что, зарабатывая фотографией, он все же не забывал о деле, которое считал самым для себя важным:
«Я — режиссер документальных фильмов. Я сделал их много на проектной основе. Последняя моя работа — фильм про Чернобыль . Еще мы делали фильм про посттравматический синдром у украинских военных после 2014 года. Мы снимали за два года до полномасштабного вторжения. Но все это для меня сейчас как жизнь «до», какая-то прошлая жизнь, — всем этим я был в прошлой жизни. На сегодняшний день я — волонтер. Я стараюсь использовать все свои силы, все способности, весь свой опыт для того, чтобы помогать людям вокруг меня».
***
В отличие от большинства жителей Украины, Кирилл не был разбужен войной, он буквально ехал ей навстречу — в ту февральскую ночь отправился из Киева в Москву на семинар по йоге.
