«С нами считались от необходимости, а не по большой любви». Война в Украине глазами руководителя Донецкого молодежного театра

Пока мы следим за передвижением войск и речами президентов, военных и аналитиков, на украинских оккупированных территориях продолжается повседневная жизнь. Руководитель Донецкого молодежного театра Владислав Слухаенко даже призывает всех желающих приехать в его город, чтобы увидеть эту жизнь. Правда, театр, которым он руководит, уже без малого год не продает билеты на свои спектакли из-за обстрелов и мобилизации, а в основном гастролирует по России.

— Театры раньше, чем обычные люди, составляют свой план на год. Осенью рассказывают про планы на сезон и премьеры. Какие у вас были планы в 2021 году на 2022-й как у руководителя Донецкого молодежного театра?

— В планах не было ничего особенного. Подготовка к Новому году, несколько премьер, летняя кампания в детских лагерях, даже пара фестивалей в России, а потом снова подготовка к Новому году. Из этого плана выполнено было только одно: Новый год 22-го года. 18 февраля, когда началась эвакуация в ДНР, театр перестал работать. Показы восьми спектаклей были сорваны. 19 февраля уже объявили мобилизацию. Практически всех сотрудников технической части театра забрали в армию.

Что теперь будет и сколько это продлится, никто не понимал.

— В начале года ситуация на границе России и Украины уже была напряженной. Думали ли вы уехать или перевезти труппу в более безопасное место?

— Я не ощущал такого напряжения, хотя понимал, что такое положение Донецка должно как-то измениться. Да, с 15-го года, после подписания Минских соглашений обстрелов было меньше. Миссия ОБСЕ была в Донецке и постоянно фиксировала любые нарушения перемирия. И когда в 21-м году все больше было войск на границах и многие волновались, один мой знакомый сказал: «Наблюдайте за миссией ОБСЕ. Пока они сидят в гостинице, все будет спокойно». И правда, с февраля все реже можно было увидеть на улице их машины, а потом они и вовсе исчезли. Никакой эвакуации театров в такой ситуации не было предусмотрено. В ДНР эвакуировали с 18 февраля только женщин и детей.

— Когда началась мобилизация в России многие театры пытались укрыть своих работников от призыва. В Донецке началась мобилизация еще 19 февраля. Многие из ваших работников попали на фронт. Вы пытались этому помешать?

— Вопросами брони занимались только военкоматы. Только через полтора месяца после объявления мобилизации была создана специальная комиссия по отсрочкам и к этому процессу позже подключилось наше министерство культуры. К этому времени первая волна мобилизации уже прошла. Было распоряжение: «Обеспечить призыв 50% от коллектива, подлежащего мобилизации». Это выполнили все предприятия. Это сделали и мы. Нам, может, чуть больше повезло, потому что мобилизация меньше коснулась творческого состава. Но не все так гладко. Вот, например, в армию забрали пианиста Донецкой филармонии. Он попал под Мариуполь и был убит снайпером. Подготовить пианиста такого уровня сложно, долго, да и должен быть особый дар. Не знаю, каким он был солдатом, но творческие кадры стоило бы сохранять, на мой взгляд.

— Что вы делали 24 февраля?

— Большую часть информации мы, как и вы, получали из новостей. Чувства были смешанные. С одной стороны, было понимание, что любая война — это очень плохо. С другой — облегчение, что наступление началось не в нашу сторону и что наконец-то что-то меняется. И, конечно, была надежда, что это все быстро закончится. Но я не мог составить каких-то новых планов, потому что не мог понять, что именно сейчас происходит.

При этом по сравнению с 14-м годом было ощущение какой-то стабильности: государственные учреждения работают, зарплата выплачивается и эвакуация идет по плану.

Было много бумажной обычной работы: подписать документы на эвакуацию, на мобилизацию, на сохранение рабочих мест. Какого-то сбора труппы по поводу начала войны я не делал. В этом не было особого смысла, потому что все работники театра еще в 2014-м году сделали свой выбор. Те, кто хотел уехать, сделали это гораздо раньше.