Кадр из фильма "Страна глухих" (Валерий Тодоровский, 1998)
Источник: kinopoisk.ru
Криминальная драма Валерия Тодоровского «Страна глухих» с Чулпан Хаматовой и Диной Корзун в главных ролях вышла на мировые экраны 6 апреля 1998 года (российская премьера прошла месяцем раньше). Почему это кино до сих пор остается культовым? В дискуссии участвуют главный редактор «Отдела культуры» Ольга Проскурнина, кинокритик Константин Шавловский и квир-обозреватель Константин Кропоткин.
Ольга Проскурнина: Я хотела бы обсудить с вами два принципиальных момента. Первое: почему в 1990-е этот фильм стал классикой российского кино, а люди, которые в нем участвовали, стали суперзвездами? И второе — реальность 25 лет спустя. Что случилось со звездами этого фильма, с российскими кино и Россией, в какой точке мы все сегодня оказались?
Константин Шавловский: Прежде чем высказать мою главную претензию к этому фильму, процитирую интервью Валерия Тодоровского журналу «Сеанс» 1998 года. Там ему задают вопрос: «Значит, деньги — новая категория, примета новой реальности, значит, вам пришлось иметь дело с современной фактурой. Удалось вам с ней совладать?» На что Тодоровский отвечает: «Вы попали в самую болезненную точку. Мне безумно хотелось сделать современную картину, но я этого очень боялся, и оказался к этому не готов, как Россия к деньгам. Выяснилось, что реальность камере не поддается. В «Стране глухих» бурлит ночная московская жизнь, — казино, клубы, стриптиз-шоу, рестораны, бильярдные. Когда туда приходишь и начинаешь снимать кино, возникает ощущение катастрофы. Кич это все, кич. Даже улицы, по которым мчатся автомобили, тоже кич. Все пошло, суетно, сиюминутно».
Дальше он рассказывает, что фильм специально снимали ночью и максимально вычищали кадр, чтоб получить такую общеевропейскую картинку. И это очень заметно. Это кино пытается как бы усидеть на двух стульях: поймать цайтгайст и одновременно старательно избежать своего времени. А теперь сравните «Страну глухих» с фильмом «Брат», который вышел на год раньше. Ты включаешь фильм «Брат» — и оказываешься в Петербурге 97-го, в отличие от «Страны глухих», где ты оказываешься в Москве 98-го, из которого намеренно вычитался этот самый 98-й. И в этом смысле, для меня этот фильм сегодня о 98-м годе мало что сообщает — не на уровне драматургии, а на уровне картинки, из которой выкачана документальная реальность. Это прямо чувствуется. Он куда больше сообщает о желании авторов этого фильма понравиться европейскому зрителю и сделать по-настоящему европейское кино — что, в общем, у них и получилось. Успех на Берлинском фестивале 1998 года и актерские карьеры Чулпан Хаматовой и Дины Корзун нам об этом говорят. Фильм действительно оказался интересен, но как раз совсем не тем, чем он, мне кажется, сейчас мог бы быть интересен нам сегодня. Как говорит Александр Николаевич Сокуров, кино чаще всего стареет быстрее его создателей. И вот, мне кажется, стоит признать, что «Страна глухих», при всей моей личной огромной симпатии к его создателям, к сегодняшнему дню, в общем-то, потеряло свою кинематографическую энергию.
Константин Кропоткин: Я как раз с Ольгой согласен, что это кино культовое — оно во многом закрывает одну эпоху и открывает другую. Но, возможно, сам мой взгляд, немного не соответствует принятому консенсусу о фильме. Потому что для меня это кино — культовое с точки зрения квир-оптики. Оно очень хорошо раскладывается на важные для квир-кино тропы.
Буквально все оппозиции, которые представлены в фильме, очень назойливы.Там очень старательный нарратив: есть мир жестоких злых мужчин — и есть нежные, чистые женщины, которые оказываются в ситуации жертвы. Мужчины — всегда источник опасности, источник зла, нечто грубое, жестокое, но необходимое в реальности, поскольку это еще и источник денег. А женщины — нечто человечное в этом жестоком универсуме. Стоит отметить, то, что в фильме все игры плоти — либо способ заработать деньги, либо как-то выжить. И сексуальное противопоставлено романтическому. Все нежное, чистое и настоящее во вселенной фильма, представлено именно женскими персонажами.
Фильм мог быть снят только в 90-е годы, потому что очень назойливо и настойчиво говорит, что деньги равны счастью.
Без денег не может быть счастья, там знак равенства: счастье и есть деньги. А мы сегодняшние понимаем, что это не синонимия. Это понятия, возможно, даже противоположные друг другу.
