Алексей Навальный во время оглашения приговора. Фото: Снимок с видео / Пресс-служба Мосгорсуда РФ / ТАСС

Алексей Навальный во время оглашения приговора. Фото: Снимок с видео / Пресс-служба Мосгорсуда РФ / ТАСС

⤢

За судьбой Алексея Навального с августа 2020 года следит весь цивилизованный мир. Возвращение к жизни после отравления боевым нервно-паралитическим веществом и решение прилететь в Россию из Германии, невзирая на угрозу ареста, скорый суд и колония в Коврове – все эти события разворачиваются в прямом эфире и вызывают ассоциации с эпическими драмами. А в последние три недели, когда Навальный объявил голодовку в знак протеста против нарушения его права на медицинскую помощь, приходится говорить уже о трагедии. Куратор «Отдела культуры» Ольга Проскурнина побеседовала обо всем происходящем с людьми, профессионально работающими с современной мифологией и нарративом – кинокритиком Борисом Локшиным, антропологом Александрой Архиповой и поэтом Федором Сваровским.

Борис Локшин: На наших глазах происходит реальная человеческая трагедия, и от этого очень не хочется абстрагироваться. Но если попытаться, то первое, что приходит в голову, – это такой сюжет, как рыцарь против дракона. Победит он дракона или не победит – мы не знаем, мы даже можем подозревать, что, если вдруг рыцарь побеждает дракона, он может и сам стать драконом. Этот литературно-сказочный сюжет в свое время был здорово обработан Евгением Шварцем. Но я не являюсь специалистом в области мифологии и хотел бы послушать, что скажет Александра Архипова. Что вы думаете по этому поводу, Саша?

Александра Архипова: Я бы хотела зайти с другого угла. Есть многочисленные когнитивные эксперименты, когда людям показывают какой-нибудь мультфильм с абстрактными фигурами. Самый известный эксперимент в этой области – когда испытуемым показывали короткий черно-белый мультфильм, где по экрану двигались три плоские фигуры: треугольник, многоугольник и круг. В этом, казалось бы, хаотичном движении угадывалось, что многоугольник и треугольник гоняются за кругом – буквально загоняют его в угол. Потом людей, посмотревших этот короткий мультик, опрашивали, и выяснялось, что у всех испытуемых возникало чувство сочувствия, сопереживания и поддержки слабому – вот этому кругу, которого они понимали как слабого персонажа. Хотя этот мультик был направленно лишен любых признаков антропоморфности. Тем не менее люди начинали испытывать сочувствие именно к той фигуре, за которой якобы гонялись другие.

В сухом остатке человек устроен так, что он сочувствует тем героям, которые одни выходят на бой – против всех татаро-монгол, против всего мирового зла. Поэтому мы часто сочувствуем слабым, даже если не разделяем какие-то их позиции. В истории с Давидом и Голиафом Давид всегда должен победить. И в этом смысле законы эпоса, мифологии, когнитивного мышления, конечно, работают на стороне Алексея Навального.

– При этом мы видим, что государственная пропаганда пытается эту историю перевернуть и выстраивает свой миф. Причем довольно действенно: по опросам, большое количество людей, которые смотрят телевизор, вовсе не сочувствуют Алексею Навальному, а солидаризируются с теми, кто преследует его.

Александра Архипова: Да, но пропаганда выстраивает свой миф по другим законам. Во-первых, она подчеркивает, что Навальный, которого, как мы знаем, не называют по имени, и его как бы оппозиционеры – «политические педофилы». Что это значит? Они крадут наших детей, используют их, заманивают на митинги, всячески используют их в целях Запада, приносят их в сакральную жертву и действуют по заказу Байдена. То есть они, с точки зрения пропаганды – это не слабый герой, а множество коварных внутренних врагов, которые не имеют конкретного лица. Они максимально демонизированы и максимально дегуманизированы. То есть это не люди, а послушные марионетки в руках внешнего врага. Они как бы лишены человеческих качеств. Они – такие вот раковые клетки, которые заражают наш здоровый организм. Вот, собственно говоря, та мифология, которая выстраивается властными структурами.

Понятно, что мифология о внутренних врагах, которые портят наших детей, используя для этого интернет и тикток, очень удобна. Она на короткий момент способна мобилизировать тебя на борьбу: ты отберешь у ребенка гаджет, ограничишь ему доступ в социальные сети. Но на длинной дистанции это ни к чему хорошему не приводит.

– То есть это страшная сказка про крысолова, который уводит детей из города.

Борис Локшин: Про крысолова – это хорошее сравнение, да. Мне нравится.

– К нам присоединился Федор Сваровский, один из моих любимейших поэтов современности. Борис сказал, что история с Навальным напоминает ему архетипического рыцаря против дракона, и, соответственно, вспомнил пьесу Шварца «Дракон». Александра Архипова вспомнила Давида с Голиафом. Какие ассоциации вызывает происходящее у тебя?

Федор Сваровский: Именно Шварца и напоминает, буквально во всем похоже – такое как бы бессмысленное на первый взгляд и прекрасное действие Навального и совершенно ужасный враг, ему противостоящий. Но честно скажу: мне кажется, что уподобление каким-то историям из мира культуры и тем более искусства в данном случае бессмысленно само по себе. А то и вредно. Почему? Потому что проблема в том, что произошло с искусством и культурой. Извините за эти слова, это уже навязло в зубах, но приходится то и дело вспоминать: наступила постмодернистская эпоха. Поскольку все культурные единицы теперь в равных правах, то, с профанной точки зрения, они дискредитированы и обесценены. Ничто не лучше другого, а по факту это выглядит так, как будто ничто и не важно. Это касательно культуры. И в этом-то и проблема, что в мире сейчас происходит то же самое. Причем это не только в России, на самом деле, мне кажется, это такая общая тенденция. Происходит – да, собственно, произошло уже на самом-то деле – обесценивание реальности как таковой.

В советское время у нас было любимое кухонное занятие – выдумывать всякие невероятные истории – условно говоря, как Брежнев с Суперменом полетели на Марс. Сегодня же подобные шуточные фантазии о будущем страны стали, как модно говорить, токсичными. Практически все может оказаться настолько реальным, что это даже в качестве шутки опасно выдвигать в разговоре. Или это просто сбывается, или это собеседникам не интересно, потому что они и так это на улице видели или в газетах. Знаете, кликаешь на какой-нибудь бредовый баннер в интернете – а оказывается, что это правда. Приведу пример из своей жизни. Когда-то, году в 2000-м, у меня на кухне кто-то поднял тему: какой будет гимн у России через 10 лет? Я был пьян и пошутил: «Понятно, какой: слова напишет Михалков, а музыка будет та же». Эта дурацкая шутка как бы сама собой напрашивалась – и вот эту шутку мы имеем в реальности. Как будто тысячи людей так пошутили одновременно.

Поэтому, когда мы говорим о Навальном и относимся к нему серьезно, попытка препарировать то, что происходит, на знакомые нам элементы, будь то мифология или произведения искусства – это и бессмысленно, и к тому же это просто добавляет обесценивания, на мой вкус.

Борис Локшин: Можно я попробую продолжить вашу мысль? Ведь с некоторых пор прежде всего обесценилось понятие героя как такового. Герои не нужны, они раздражают.