Данила Козловский в роли дрэг-квин Люси на её исторической родине: кадр из фильма "Весельчаки" (2009)
www.veselchaki-film.ru
В очередном, недавно вышедшем профайле Данилы Козловского в очередной раз нет упоминания «Весельчаков», картины 2009 года, в которой популярный актер сыграл травести-звезду. Почему это несправедливо и чем ценна российская «нетрадиционная комедия», размышляет квир-обозреватель Константин Кропоткин.
Вот «Весельчаки» — игровая лента 2009 года о травести-артистах в современной Москве. Мужчины, старательно бася, рассказывают глуповатой журналистке, почему и как начали изображать на сцене женщин. Каждый — свидетельство того, сколь разнообразны бывают пути к дрэгу: тут и природное удовольствие от кросс-дрессинга, и любовь к актерству, и попросту бытовая нужда («жрать хотелось»). Затем они выступают на сцене, ходят в перьях и блестках по улицам и магазинам, едут за город, а там…
Режиссер Феликс Михайлов рассказывал, что много лет шел к реализации своего замысла — очень трудно было найти деньги на фильм о мужчинах, изображающих женщин. Возможно, желанием сообщить разом обо всем, втиснуть в полтора часа экранного времени больше возможного, объясняется, что в картине имеется материал на несколько картин. Комедия положений там прирастает комедией нравов, набирая затем черты социальной драмы, чтобы в итоге вдруг вляпаться в триллер пополам с роуд-муви.
Пастиш как прием, фильм как попурри — дело нестыдное, если в итоге вырастает объемный образ. Но в данном случае лоскутное одеяло остается лишь только им, преподнося зрителю пару-тройку расхожих цитат («у каждого свои недостатки», «внимание, я выхожу») в визуально-вторичном наборе сцен из многотрудной жизни столичных дрэг-королев. «Весельчаки», эти мужчины в женском, неутешительно мало сообщают, собственно, о самих себе, об уникальности личного опыта. Внешняя атрибутика цвета «вырви-глаз», взятая из западной квир-классики, служит декорацией столь плотной, что не очень-то видно, кто эти современные россияне, в чем состоит их своеобразие.
https://www.youtube.com/watch?v=EBBDt9cLEeA
Режиссура же такова, что может служить пособием для студентов киновузов как пример, каким может получиться фильм, если нет воли автора-демиурга, способного собрать всю эту житейскую разнородность в общую, ясную, впечатляющую мысль.
Четкой задачи явно не получив, актеры не то, чтобы откровенно халтурят, — они едва ли понимают, кого изображают. Данила Козловский в роли своей «Люси» остается ряженым мужчиной. Киногения этого божественно красивого актера никак не углубляет образ: он кривляется, как в капустнике, никоим образом не работая на то особое амбивалентное, пряное, причудливое очарование травестии, игры на грани пола и фола, когда синергетическое соединение мужского и женского порождает нечто фантастическое третье. Для сравнения: в том же, 2009 году на мировые экраны вышел байопик «An Englishman in New York», где Джон Херт (тоже гетеросексуал) с блеском воплотил образ Квентина Криспа, «американскую фэшн-куин», британца уникального трансгрессивного шарма, который был знаменит не столько тем, что своеобразно одевался, но тем, что воплощал собой «достоинство изгоя», верность своим идеалам в причудливом сочетании трагедии и бурлеска.
https://www.youtube.com/watch?v=6nfQKGfoO7U
Между тем, роль Данилы Козловского — это всего лишь маскарад, причем не из самых умелых, тянущий на актерское поражение. Что обидно тем более, если знать, что персонаж во многом списан с Гели-Гертруды, реально существовавшего человека, Геннадия Антонюка, прожившего трагически мало (1979 — 2007) и ставшего легендой московской клубной травестии благодаря редкому сочетанию красоты и надлома, стеснительности дипломированного слесаря и наигранной надменности сценической «императрицы».
Там было что играть, — но Козловский, ученик режиссера-классика Льва Додина, возможностью этой не воспользовался, и потому, судя в категориях нынешнего времени, работа его считывается, скорей, как культурная экспроприация. Неясно, зачем было брать на роль дрэг-куин исполнителя, который в дрэге явно ничего не понимает, — и это в Москве, где из-за типичной для империй столичной суперконцентрации творческих сил травести-сцена куда роскошней, нежели в европейских метрополиях.
https://www.youtube.com/watch?v=4IxRSx_iMz0
В том, что есть среди московских дрэг-звезд и первоклассные артисты, сомневаться нет нужды, — стоит посмотреть, с каким блеском, с какой психологической тонкостью свою крохотную роль в «Жене Чайковского» (2021) играет Владим Казанцев (известный в Москве как Заза Наполи). И это, к слову, еще одно объяснение, почему кинорежиссура (Кирилл Серебренников) и режиссура телевизионных представлений (основное занятие Феликса Михайлова) — две разные профессии.
В «Весельчаках» вопрос «зачем?» возникает постоянно. Зачем, что дает образу финский акцент Вилле Хаапсало, сыгравшего Розу-Роберта, травести-артиста и отца взрослой дочери? Чего ради комически увеличен нос Александра Мохова, показавшегося в образе советского функционера с тайной любовью к кросс-дрессингу? К чему это внезапное, едва мотивированное появление Андрея Руденского, сыгравшего персонажа хичкоковского размера?
https://www.youtube.com/watch?v=LV5fil9ow_g
Увы, все, кому выпало воплощать в картине ключевые роли, остаются в амплуа «плохой клоун». Вилле-Роза-Хаапсало, Даниил-Люся-Козловский, Иван-Геля-Николаев, Павел-Лара-Брюн, Алексей-Фира-Климушкин, — никто из них не смог, не захотел, не попытался выразить сложную природу дрэга, гиперфеминность как выражение протеста, вшитую в этот клубный жанр ярость, частную реакцию на общественную несправедливость. Рената Литвинова (вполне, кстати, уместная в самоигральной небольшой роли жены травести-артиста, женщины не от мира сего) говорила как-то, что актерство — занятие часто стыдное. И именно «испанский стыд», стыд за другого испытываешь, когда смотришь на «весельчаков», — все не те, все не то.
Неудовлетворительная как кино, картина примечательна как концентрированное выражение иллюзий той эпохи.
Начиная с 1990-х, получив все свободы даром и разом, российское квир-сообщество могло пестовать заблуждение, что общество само собой, по мере роста благополучия обретет нужное количество человеколюбия. Фильм Михайлова — кинематографический отзыв на общественные дебаты вокруг «гей-парадов», которые пытались тогда проводить в крупных российских городах. Реакция опосредованная и выражающая популярное в богатеющей квир-Москве мнение, что мягкое убеждение сильней и эффективней открытого протеста.
Таким было время: я сам, когда писал в нулевые свой гей-ситком «Содом и умора», верил в силу разъяснения через развлечение. В «Весельчаках», как и в той моей книге, гнев купирован, он стерт.
Тогда казалось, что России нужно совсем чуточку, чтобы стать страной условного «первого мира». Оптимизм времен относительно молодых гослидеров и рекордно высоких цен на нефть и газ легко экстраполировался на любую сферу жизни: например, почему бы Даниле Козловскому не пойти той же дорогой, что и Патрик Суэйзи, и Хьюго Уивинг, почему бы талантливому российскому актеру не сыграть дрэг-артиста, не попробовать профессионально-любопытную задачу?
Собственно, царящим в ту пору самообманом объясняется и весь звездный кастинг картины: Козловский был уже тогда восходящей звездой, популярен был и «брутальный финн» Хаапсало, и чего уж говорить о Ренате Литвиновой, Ингеборге Дапкунайте, Алене Бабенко, Евгении Добровольской в небольших, но запоминающих ролях. Готовя свой тогдашний «опус магнум», руководствуясь своими, явно незаемными знаниями московского травести-искусства, Феликс Михайлов, — востребованный постановщик телепредставлений, — явно не поленился хорошенько полистать свою записную книжку.
Музыку к фильму написал украинец Андрей Данилко, и композитор, и на тот момент главная дрэг-куин постсоветского пространства, — «Верка Сердючка». Заглавную песню сочинила Елена Кипер, одна из тех, кто выдумал «Тату», главный лесби-дуэт российской поп-музыки. А исполнила «Остановите землю» Лолита Милявская, популярная певица, претендовавшая в ту пору на звание главной российской квир-иконы.
https://www.youtube.com/watch?v=bt7-i2Fx87g
Кажется, все, кому в тогдашнем шоу-бизнесе было, что сказать о квире, собрались и выступили. Однако произведенный эффект получился не столь сильным, как хотелось бы создателям. «Весельчаки», претендовавшие на премию «Золотой дятел» как «не самый художественный фильм года», провалились в прокате. И, как бы слаб ни был фильм, тому есть объяснение вне области кинематографической. Об этом ниже, — а прежде нужно отметить, что «нетрадиционная комедия» заслужила особое место в истории.
Это, как ни крути, первая и по сию пору (а на дворе год 2023-й) единственная попытка средствами кино рассказать от российской дрэг-культуре, а через нее — и о российском ЛГБТ-сообществе.
В конце 2000-х Феликс Михайлов попробовал вообразить, что в России есть место для полноценного квир-кино, на тот момент представленного лишь однажды, утлым подобием оного. «Весельчаки» в качестве культурного феномена сильно выигрывает от сравнения с «You I Love», — малобюджетной гей-драмой 2004 года, путано снятой и начисто лишенной даже подобия сверхзадачи. В начале того гедонистического десятилетия режиссерский дуэт Столповская/Троицкий показал квир-чувство как нечто экзотическое, — занятное в той же мере, что и слон на веревочке, мартышка с очками, медведи на велосипеде. В конце 2000-х Михайлов обозначил уже принципиально иные умонастроения: его «весельчаки» сообщают, что за килограммами грима, на туфлях 42 размера — люди, такие же, как ты и я; чьи-то дети, мужья, друзья, попутчики.
Люся, Роза, Геля, Фира, Лара — им имя легион, — российская травестия в 2009 году попробовала заявить о себе как об общности. Попытка как пытка — «Весельчаки» на световые годы отстоят от западных картин, с которых себя пишут, будь то австралийские «Приключения Присциллы, королевы пустыни» или ее голливудский аналог. И речь даже не о техническом отставании, — дело в цивилизационных различиях между Россией и Западом, в непонимании в ту пору (год 2009-й), что призывы к пониманию в западном кино стали возможны и легитимны как результат долгого противодействия.
Терпимость сменила годы гнева. Американские и европейские культуртрегеры, мейнстрима ради начав рядить актеров в перья, имели в уме десятилетия противостояния, — начиная как минимум со Стоунволльских бунтов (1969). На Западе, прежде чем претендовать на внимание коммерчески ориентированного кино, квир-раны были омыты в жгучих антисептических водах протестного артхауса. В России к концу двухтысячных всего этого не было — ни понимания сообщества ЛГБТ+ как консолидированный силы, ни осознания своего права на самовыражение, на уверенности, сколь важно не молить о понимании, а его добиваться, его требовать.
Свобода личности, свобода слова, свобода творчества были и остаются в России имитацией, — и непонимание этого факта можно назвать даже фатальным.
Показательны в этом смысле повороты творческой судьбы Данилы Козловского, через три года после «Весельчаков» успешно воплотившего бездуховный дух московского гедонизма («Духless»), а еще через год помахавшего клюшкой в хоккейном блокбастере «Легенда номер 17». Вплоть до последнего времени ставки его только росли, выведя и в режиссуру («Чернобыль»).
На взгляд поверхностный роль дрэг-куин выглядит в фильмографии Козловского нелепицей, — в портретной публикации «Новой газеты» «Весельчаки» не упомянуты, — однако все тот же посыл, ставящий знак воображаемого равенства между Голливудом и «Мосфильмом», недавно породил скандал с участием популярного исполнителя.
Данила Козловский, выражая ценности общечеловеческие, напомнил в феврале 2022-го, что война — это плохо, и год спустя это заметно усложнило его творческую деятельность на родине: в питерском Театре Европы на неопределенное время перенесены спектакли, где он занят, сам театр был вначале опечатан, а затем оштрафован по выморочному обвинению в «нарушении санитарных норм».
Нет, Москва — не Лос-Анджелес. «Весельчаки» при взгляде ретроспективном, с учетом последующих общественно-политических катаклизмов выглядят как своеобразный концентрат ошибок всех тех жителей условного «Садового кольца», — обитателей утопии о России как обществе демократическом (и это примерно те же люди, которые в 2011–2013 годах протестовали на Болотной площади в Москве против фальсификаций на президентских выборах).
Уже в начале 2010-х после радикального разворота к неоконсерватизму гомофобия сделалась государственным стандартом, которому (квир)обществу нечего было противопоставить.
Российские общественно-политические события в начале нового десятилетия показали, что человек постсоветский как фигура обобщенная не имеет достаточных базовых знаний, — и речь не только об ЛГБТ-информированности, но и понимании, как устроено открытое общество, в чем долгосрочные преимущества демократии, почему равенство в правах жизненно важно для всех.
По меркам сегодняшним «Весельчаки» — кино, тщетно желающее быть глянцевым, в кодах и символах поп-культуры тщетно взывающее к человечности. Опыт Феликса Михайлова в игровом кино можно воспринимать в качестве вершины гигантского айсберга, — как выражение огромного количества непроговоренных, ненаписанных историй квир-людей. В своей сконструированной милоте фильм выражает заблуждения одних и непонимание прочих. России, к которой хотели обратиться с экрана ряженые мужчины, не существовало. В итоге картина стала и нонсенсом, и анахронизмом, и слепком причуд уходящего, мнимого либерализма, и выражением тогдашних напрасных надежд.
www.veselchaki-film.ru
У трагикомедии Михайлова неожиданно сильный финал. Он и трагический, и открытый, — эмоционально, наконец, добирающий то, чего не хватало на протяжении всего повестовования.
Чрезвычайно слабые как игровое кино, как движение на марафонской дистанции, «Весельчаки» способны-таки добираться до самого нежного в зрителе на дистанции малой, клиповой. Бег дрэг-королев, вооруженных каблуками и блестками, навстречу агрессивным гопникам смонтирован в параллель с их же объятиями на каком-то идиллическом поле, что, наконец-то нужным образом усложняет перспективу, расширяя ее до той неоднозначности, в которой столь хороша подлинная травестия, — это и требование, и протест, и назидание. Люди, почему вы позволяете себе обращаться таким образом с теми, кто не хочет нести в этот мир ничего, кроме веселья? Опомнитесь, подумайте, не творите же зла.
