Фото: EPA / ARMANDO BABANI
Олимпийские игры закрываются только 23 февраля, но для большинства они закончились уже сегодня. В четвертьфинале сборная России проиграла финнам 1:3, и провалила свой главный турнир со времен суперсерии-72. Путина на трибунах не было. Говорят, что в Сочи у него было две мечты: хоккейное золото и красивая открытка всему миру. И если первая была безнадежно растоптана сегодня, то со второй у него пока нет никаких проблем.
В центре любого шторма есть «глаз бури». Место с мягким и умиротворяющим климатом, огражденное от внешнего мира стеной тропической непогоды. Это идеальная метафора того, что происходит сейчас в Сочи. Точнее в Адлере, потому что Олимпийские игры проходят именно там и до сочинской жизни долетают лишь невнятным эхом.
Олимпийские игры в субтропиках были стержневой темой российской политики последних лет и главным глобальным брендом России наряду с Pussy Riot. Первый встреченный мной в Сочи иностранный журналист (ехали вместе до гостиницы), ведущий спортивный обозреватель The Mail on Sunday Малколм Колли начал с ходу бомбардировать меня миллиардами олимпийских бюджетов лучше любого сотрудника Фонда по борьбе с коррупцией. Большинство британских журналистов, которые освещают Игры, приехали сюда за две недели и с микроскопом облазили все окрестности. Найти что-то более глобальное, чем легендарные парные туалеты, не удалось.
Устроители российской зимней Олимпиады очень быстро поняли, что достойно провести Игры в Сочи (равно как и в другой географической точке России) совершенно нереально. Поэтому в одном из самых красивых мест страны был с нуля построен искусственный город. Примерно как в фильме «Шоу Трумана». Думаю, даже размеры сопоставимые. Несмотря на кажущуюся утопичность идеи, пока план работает на все сто. Когда примерно год назад я впервые приехал в тогда еще строившийся Олимпийский парк, слова о «самых удобных Играх в истории» казались протокольной бравадой. Сейчас совершенно очевидно, что это правда. Не менее очевидно, что все построенное за безумные деньги уже через месяц будет совершенно некуда девать, но для того, чтобы об этом всерьез думать, нужно совершать над собой серьезное физическое усилие. Просто потому, что тут слишком комфортно, красиво и приятно. А первую неделю еще и бархатное солнце, +18 и концерт Brainstorm с отличным звуком в зоне награждения.
Происходящее здесь иностранные коллеги почти поголовно называют «Олимпиадой Путина». Но парадокс в том, что заметить президента здесь невероятно сложно. Если телевизионная аудитория хоккейной сборной видит Путина примерно так же часто, как повторы забитых голов, то те, кто приходит в Ледовый дворец «Большой», могут главу государства попросту не заметить. Президентская ложа плохо видна с большинства мест, диктор на стадионе в торжественно-советских интонациях не объявляет, что «на матче присутствует…». Самое главное, что Путина совсем не показывают на экранах внутри арены. Фетисова, Третьяка и Роднину показывают, а Путина нет. Неясно, чего в этом решении больше: боязни быть освистанным, как в «Олимпийском» (забавное совпадение, да?) после боя Федора Емельяненко, или внезапно проявившегося чувства меры.
Вообще, это совершенно не знакомое ни российской политике, ни российскому обывателю чувство меры здесь главенствует. Истерика по поводу незасчитанной шайбы в матче с США, разразившаяся параноидальным сюжетом Дмитрия Киселева в «Вестях недели» и сюрреалистическим пикетом у американского посольства, здесь была невозможна – слишком высока концентрация людей, что-то понимающих в хоккее. Все разговоры об антигейском законе автоматически схлопнулись после выступления «Тату» на церемонии открытия. Их я здесь не слышал вообще ни разу. Первые лица перемещаются по окрестностям бесшумно и окольными тропами. Об их приближении можно понять только по связи, которая сразу портится. Остается только 3G. В первые дни подозревали, что безумные очереди на лыжно-биатлонном стадионе спровоцировал приезд туда Дмитрия Медведева, но вскоре все убедились, что пара подъемников (на четыре и восемь человек) физически не способна перевести несколько тысяч человек быстрее, чем за пару часов.
Кроме странного заявления Дмитрия Козака о том, что у оргкомитета Игр есть видеозаписи, на которых видно, что некоторые иностранцы включают воду в душе и уходят на весь день, в общем-то и вспомнить нечего. Да и эта история быстро забылась в местной идиллии. Иногда мне кажется, что организаторы даже наняли специального человека, который с некоторой периодичностью выпускает к олимпийским объектам пару симпатичных дворняжек, чтобы полностью исключить разговоры о бродячих собаках, которых массово уничтожали при подготовке к Олимпийским играм.
В этой пасторальной дымке очень сложно воспринимать новости из внешнего мира. О задержании Надежды Толоконниковой и Марии Алехиной в Олимпийском парке вчера не знал никто, кроме тех, кому срочно пришлось гуглить адрес адлерского ОВД, чтобы перегнать оттуда пару гигабайт свежей картинки или выйти в прямой эфир. И даже те, кто не были в этот момент на аренах, а вели светские беседы в кафе или спонсорских павильонах, дружно сделали вид, что эта новость родилась не в десятке километров от них, а где-то в параллельной Вселенной. Отмахнуться от ночных событий на Украине было гораздо сложнее, но обсуждать их где-то между хоккейным четвертьфиналом и биатлонной эстафетой было чрезвычайно неловко. Дело совсем не в цинизме и наплевательстве олимпийского народонаселения. В кровь и взрывы в эфире «Дождя» или «Еспрессо-ТВ» на экране айпэда было невозможно поверить. Бытие определяет сознание.
Путин хотел полностью стерилизовать Олимпийские игры и сделать их аполитично бесполыми, и это у него получилось. Никаких громких заявлений, никакого великодержавного потрясывания кулаками и громкого, с натужным рыком, вставания империи с колен. Просто витринный олимпийский городок на фоне пасторальных гор. Красота, масштаб и безразмерное богатство. И только Владимир Жириновский ездит по Олимпийскому парку на гольф-каре и раздает десятки абсурдных интервью. Но к политике это имеет примерно такое же отношение, как Яна Рудковская к фигурному катанию.
