Директор московской школы №444 Павел Северинец
личный архив
Журнал «Деньги» на платформе Republic запускает серию интервью с руководителями столичных школ о настоящем и будущем российского образования. Первый разговор из этого цикла – с директором первой в стране специализированной физмат школы №444, блогером и историком Павлом Северинцем.
– Есть мнение, что главная причина реформы по укрупнению московских школ, которую сейчас реализует руководитель Департамента образования и науки города Москвы Исаак Калина, – поднять зарплаты учителям. А все декларации о том, что укрупнение ведет к росту качества образования, – пустые домыслы.
– После того, как финансирование перешло от сметного к подушному (теперь на каждого столичного ученика в год государство выделяет от 160 тысяч рублей на дошкольника до 180 тысяч рублей на старшеклассника), бюджет образовательного заведения стал зависеть от числа детей. Современная московская школа с 3 тысячами ребят получает в год порядка 0,5 млрд рублей, а где 7 тысяч – и до 1 млрд доходит.
Поэтому да, укрупнение школ положительно сказалось на их экономическом положении. Зарплаты учителей значительно выросли. Педагог в Москве в среднем получает 100 тысяч, директор хорошей школы – 250–300 тысяч, иногда и больше.
Если бы задача была исключительно финансовая, то все бы учились в несколько смен. Ведь выгоднее всего в большой школе сделать три смены, чтобы не простаивала. Денег – вагон. Но никто так делать не станет, потому что упадет успеваемость, будут плохие результаты на экзаменах и тестировании, понизится рейтинг. А смысл объединения – в повышении общего образовательного уровня в соответствии с запросами ХХI века.
– По мнению ряда педагогов и родителей, реформа привела к серьезному снижению уровня образования.
– Когда есть внятная педагогическая идея и учтены интересы детей, то результаты объединений прекрасны. Достаточно сравнить результаты ЕГЭ и процент олимпиадников до и после укрупнения. Конечно, есть и минусы. Например, когда школы разбросаны по району и детей приходится гонять из корпуса в корпус через шоссе, или между корпусами школы существует нездоровая конкуренция. Такого быть не должно, ко всему надо подходить с умом.
Как быть, когда здания удалены друг от друга? В этом случае каждое может иметь свою специализацию. В одном корпусе – все классы с 1 по 11 учатся по системе Эльконина – Давыдова, в другом – лицей с инженерно насыщенной средой, куда берут только с 5 класса, а школьники третьего ориентированы на медицину и биотехнологии. При этом все ученики объединения могут ходить друг к другу на допзанятия и кружки.
– Как укрупнили вашу школу?
– Наша была объединена по территориальному признаку. Объединение возглавила школа №444, директором которой я был, кстати, – первая в Советском Союзе специализированная математическая школа и первая, где стали готовить программистов. К ней присоединили детские сады и другие школы, которые были рядом. Здания, где учатся школьники, мы разделили по ступеням. Детям так комфортнее: первоклассник и старшеклассник не должны пользоваться одним унитазом. Поэтому в одном корпусе у нас началка, в другом – 5–7 классы, в третьем – 8–11 классы. А вместе собираемся на общих праздниках.
– Против вашего назначения на пост директора и последующего объединения оказались многие родители учеников, они писали письма президенту, в прокуратуру. Основной претензией было снижение уровня образования и плохие условия корпуса, доставшегося вам от МИФИ, где учились старшеклассники.
– Понимаете, раньше 444-я была маленькая закрытая школа для избранных. Когда мы с 2013 года стали ее менять в сторону открытости и доступности, то родители всполошились, начали писать и говорить, что все развалили, берут простых детей из соседних дворов, а не только одаренных. Родители учеников этой школы ратовали не только за образование, но и за возможность получить для своего ребенка определенную среду. Но мы не имеем права делать из бесплатной государственной школы элитарную, это сфера частных школ.
