О чем речь, собственно? Знаете, я и сам затрудняюсь ответить однозначно. Ну, допустим, это про любовь. Про то, что в маленьком городе, даже в селе могут твориться удивительные вещи и жить удивительные люди. И что-то от них потом остается, хотя время старается, чтобы ничего не осталось. О науке замечать Россию – непростая, между прочим, наука. Я в ней точно дилетант.

Это все так, но это все банально. Пусть это будет история двух несостоявшихся встреч.

Картинки из детства

Ефим Честняков. Тетеревиный король

Родители не щадили денег на книги для меня. Покупали все, что получалось достать. Книги ведь тоже были дефицитом. Не знаю, кстати, благодарить ли за это родителей, не определился с ответом на каверзный вопрос. Будь в моей жизни книг поменьше – могло бы все сложиться и по-другому. Вдруг лучше?

Среди прочих была у меня книга про народное искусство. Вроде бы и для детей, но скучная. Правда, с отличными картинками. Какие-то горшки, доски, прялки, кружева. Тогда это занимало мало. Игрушки – расписные, деревянные, глиняные. Игрушки, конечно, волновали, но их – таких – уже не было. Они прятались где-то в городах, в музеях, далеко, можно было только любоваться на фотографии. Я любовался.

И еще была там статья про одного художника. Унылая, как и все прочие статьи в книге. Но вот его работы… Не то, чтобы я был особым знатоком (да и не стал, а прошло лет сорок). Но кое-что все-таки видел уже и тогда. В основном, конечно, иллюстрации к детским сказкам. Вычурный Билибин, развеселая Маврина. Конечно, они мне нравились. Но этот.

Ефим Честняков. Крестьянские дети

Во-первых, они не были похожи вообще ни на что. Странные, чуть неуклюжие фигуры. Как будто он «не умел» рисовать. Ну, не умел в том смысле, в каком рисовали понятные ребенку художники. Не умел «похоже». Но и умел – так, как никто. Как будто прямо из жизни выцарапывал своих детей, зверей, деревенские дома, чудные города. И свет еще. Непонятно откуда идущий свет на картинах. Совсем не яркий, но делающий их теплыми. Словно бы он солнце где-то спрятал – там, внутри, с той стороны холста.

В статье говорилось, что он писал сказки. Я спросил в библиотеке – в библиотеке его сказок не было. Потом я вырос, и забыл про него, забыл, как его звали, а как называлась та книжка – и теперь не могу вспомнить.

И вот недавно один знакомый в ходе необязательного разговора сказал между делом, что был в доме-музее Ефима Честнякова в селе под Костромой. Художник – невероятный, а музей прозябает, и это все печально.