Александр Петриков специально для «Кашина»

Говорить, что у российского государства беда с институтами – давно общее место, но, говоря о кризисе институтов, многие ли имеют в виду тюрьму? На общем фоне она не бросается в глаза. Что не так с парламентом или с армией – всем очевидно и интересно, а тюрьма как бы и есть тюрьма; в социальном смысле – коллективный опыт сотен тысяч или миллионов сидящих, отсидевших, их родственников и знакомых, в административном – самая дальняя (за ней уже только смерть) часть силовой системы, ну и понятно, что в идеале тюрьму нужно гуманизировать, реформировать, улучшать условия, но трудно при этом представить, что когда-нибудь в ней станет «хорошо». Многочисленные истории из ненашей жизни, – все, например, знают, что Брейвик сидит как в хорошем отеле, – даже не подразумевают, что есть какой-то идеал, к которому стоит стремиться, напротив, всегда найдутся люди, которых брейвиковские человеческие условия возмутят, и в самом деле, кто всерьез пожелал бы хотя бы тому же герою недели Мохову-скопинскому сидеть «как Брейвик»? – тюрьма, в которой не страдают, уже и не вполне тюрьма, другое дело, что можно страдать как в кино «Калина красная», когда контингент поет в хоре песню про вечерний звон и скучает по маме, а можно – как в утекающих иногда из колоний пыточных видео. Между прочим, само слово «беспредел» в нашем языке – оно как раз из какой-то перестроечной документалки о лагерном быте, и вот, наверное, главное, в чем все, кто готов об этом думать, сойдутся – это чтобы в тюрьмах не было беспредела, ну а все остальные мечты о хорошей жизни – они же как раз про свободу, если совсем грубо – будет честный суд, и с ним в тюрьму будут садиться только те, кого не жалко. Едва ли кто-то сейчас, мечтая о прекрасной России будущего (даже в самом буквальном, не привязанном к лозунгу смысле), начинает мечтать с тюрьмы – нет, она где-то совсем на периферии мечты, и это логично.

Но все же тюрьма институт. И этого института, как многих других, в России на самом деле нет. Даже с точки зрения государства – зачем ему тюрьма? Ну, изолировать опасных для общества людей, даже не перевоспитывать – предположим, что в перевоспитание на самом деле мало кто верит, и еще допустим, что с точки зрения нашего авторитарного и жестокого государства тюрьма вполне пригодна как способ решать политические проблемы, то есть исключать из общества потенциальных пассионариев, запугивать остальных их посадками, а если того потребует текущий момент (как, по крайней мере, однажды было перед Олимпиадой) – выпускать, обозначая этим свою немедленную гуманизацию и способность идти на компромиссы.