Битва за гречку: почему торговцы не виноваты в росте цен

В России – новый гречневый кризис. С начала ноября гречка подорожала на 27,5%, а за последнюю неделю на 16%. Последний раз подобное наблюдалось в 2010 году: в результате гречка исчезла со многих прилавков, а цены на оставшуюся резко взлетели. То, что происходит с ней сейчас, объяснить способны три версии. Две связаны со сбоем со стороны предложения гречки, и обе они не представляются мне реалистичными, третья – с аномалией со стороны спроса.

Откуда дефицит?

Первое объяснение. Еще до того, как Росстат объявил результаты мониторинга цен за прошедшую неделю, стало известно об ограничениях на продажу гречки в одни руки в нескольких крупных торговых сетях. По их словам, поставщики предупредили их о грядущем росте цен на гречку и ее дефиците в связи с неурожаем на Алтае. 

Но такой неурожай не мог бы неожиданно обнаружиться в октябре, он прогнозируем. Обычно о нем известно заранее, и также заранее начинают повышаться цены. Именно так было в 2010-м: уже летом, как только стало известно о засухе и в России, и в соседних странах, цены начали корректироваться еще до фактического сбора урожая. Производители поняли повышенную ценность того урожая, который у них остался, и начали назначать на него другую цену. Так что если не появится ясных объяснений того, как именно в октябре мог обнаружиться неурожай, я бы не полагался на эту версию. Напротив, как сообщает Минсельхоз, сейчас в переработке даже больше гречки, чем в аналогичный период прошлого года, и пока нет оснований не доверять этой статистике.

Вторая версия – это сговор на том или ином участке производственно-торговой цепочки. В прошлый кризис в таком сговоре обвиняли в первую очередь компании оптовой и розничной торговли. Но и там и там сговор представляется совершенно неправдоподобным. Проще всего это показать на примере с ритейлерами. Рынок ритейла в России очень раздроблен. Все торговые сети, вместе взятые, занимают лишь 30% российского рынка. Это означает, что по традиционно принятым в международной торговой практике критериям, даже если бы все сети объединились в одну, это не давало бы им возможности определять ситуацию на рынке.

В реальности у нас нет и этих консолидированных 30%, а есть очень много субъектов, которым еще как-то надо договориться, обеспечить, чтобы не было штрейкбрехеров, то есть компаний, которые решают не участвовать в картеле, а нарастить свою долю рынка за счет более низкой цены. Кроме того, за месяцы, предшествующие ноябрю, не было роста цен и у производителей гречки. 

Остается третье объяснение, которое касается спроса. Именно оно является наиболее правдоподобным. Люди видят, что их доходы расти перестают, а точнее, падают с учетом роста цен. То есть теоретически выгоднее купить сейчас, чем потом, – это способ сберечь свои деньги. Понятно, что это актуально для относительно бедных людей, для которых покупка еды – это около 40% всех расходов и более. А таких в России примерно треть.

Почему именно гречка?

Конечно, люди скупают не только гречку. Они в принципе покупают больше круп, которые вместе с хлебобулочными изделиями занимают около четверти всех расходов домохозяйств на питание. Крупы из этой большой товарной группы хранятся дольше всего. Так же, как и сахар или консервы. Росстат пока не опубликовал подробные данные о продажах по разным категориям товаров в ноябре, но я уверен, что люди скупают все, что входит в их обычный рацион и может долго храниться. Когда данные выйдут, наверняка мы увидим большой рост по всем крупам. Даже в третьем квартале, с июля по октябрь, их продажи были на 8% выше, чем в третьем квартале прошлого года.

Кстати, гречка – не самая популярная крупа в России. Она вторая по популярности после риса. И я уверен, что продажи риса в последние недели тоже выросли. Гречка просто становится предметом пристального внимания, потому что этот рынок намного более подвижный и уязвимый для такого рода изменений. Если люди будут покупать намного больше риса, то на рынке вряд ли что-то случится. Россия – часть громадного мирового рынка риса, где локальный рост спроса никто даже не заметит. Тут же привезут дополнительные партии риса из Китая или откуда-то еще по той же цене. 

А гречка – культура, которую едят в очень немногих странах. Сто лет назад она была очень популярна в Европе и США, но сейчас местные фермеры перешли на более продуктивные культуры, выращивать которые проще и дешевле. Гречка же очень плохо откликается на удобрения и при прочих равных проигрывает. То же самое сейчас происходит и в Китае.

Но в России ее продолжают выращивать из-за устойчивого спроса населения. Россияне ее любят – на гречку приходится 20% потребления всех круп. Дело в том, что в России гречка стала одним из ключевых диетических продуктов, в том числе для пожилых и зачастую небогатых людей (хотя в ней есть крахмал, который не приветствуется в питании диабетиков и при других диетах, но все же это более подходящий источник углеводов, чем, например, сравнимый по цене картофель). А в развитых странах такими продуктами считаются намного более дорогие диетическое мясо и рыба – на них у наших пенсионеров денег нет. Поэтому основное мировое производство гречки сосредоточено в России. Мировой рынок довольно маленький, и рост спроса на гречку некому компенсировать.

Если чему-то здесь и удивляться, то только тому, что в плохие времена россияне не стремятся закупать пшено, которое стоит дешевле гречки. С начала 90-х годов пшено никогда не было в списке дефицитных товаров с повышенным спросом. Гречка же попадает в него постоянно.

Кто назначает цены?

Официально никакого ограничения на цены по гречке у нас нет, хотя неформально известно, что на совещаниях у вице-премьеров торговым сетям рекомендуют не повышать цены на товары из так называемого социального перечня товаров, составляющих основу продуктовой корзины. Значение этих неформальных рекомендаций я бы не стал переоценивать: как мы видим сейчас, они все же не помешали торговцам поднять цены на 30% за две с половиной недели.

Гораздо важнее другой механизм. Обычно торговые сети и сами заинтересованы в том, чтобы продавать отдельные товары с маленькой наценкой или даже вовсе в убыток. Здесь есть маленькая хитрость: наше представление о ценах в конкретном магазине формируется на основании не всех цен, а некоторых индикаторов. Обычно ими выступают как раз ходовые товары вроде яиц или молока – те, по которым рост цен был бы особо заметен. Поэтому, чтобы расположить покупателей к своему магазину, торговцы продают их максимально дешево, восполняя потери за счет наценки на другие товары. Есть даже такой термин «лидер убытков» (lossleader). Ведь магазин продает нам не отдельные молоко или гречку, а продуктовую корзину в целом, услугу по заполнению холодильника. Так же, как мобильный оператор не продает нам по отдельности смс, сотовую связь и интернет – мы покупаем все вместе. 

Гречка традиционно как раз из таких товаров-индикаторов с минимальной наценкой. Так что магазины и сами не заинтересованы поднимать на нее цены без острой необходимости.

Почему тогда цены скакнули?

Получается, что раньше гречка была дешевым товаром, который продается вкупе с остальными, в качестве бонуса или довеска. Но теперь в магазины приходит много людей, которые хотят купить конкретно гречку, и только гречку. Это становится невыгодным продавцу.

По сути, у ритейлеров есть только два варианта, как на это реагировать: ограничить отпуск гречки в одни руки, чтобы она не исчезла с полок, как сделали «Ашан» и Х5, либо поднять цены. Лишиться гречки на полке – это заведомо проигрышный вариант, потому что человек, который не нашел на полке нужный товар, и все остальное пойдет покупать в другом магазине.

Я думаю, что первыми подняли цены несетевые точки с маленьким ассортиментом, где логика продаж продуктов целой корзиной не работает. И с некоторым запозданием это пришло в торговые сети.

Сколько это продлится?

Теоретически правительство может воспользоваться положением закона «О торговле» и запретить повышать цены на социально значимые товары более чем на 30% в течение месяца (проверено). Но с тех пор как этот закон действует, с начала 2010 года, эта возможность еще ни разу не использовалась, потому что очевидны ее побочные стороны. Искусственное ограничение цен спровоцирует дефицит товара, черный рынок и все то, чего мы стремимся избежать. Потребители потеряют здравый ориентир цены, необходимость ограничить покупки, а у торговцев исчезнет мотив привоза гречки из других стран (если этот товар будет низкодоходным, никто не будет искать новые источники закупок). 

Сейчас рассматривается другой вариант – выпуск запасов гречки из Росрезерва. Я думаю, что это хороший вариант, примерно для таких ситуаций он и существует. В 2011 году таким способом был побежден дефицит сахара. Кроме того, правительство может отказаться от своей доли в продажах гречки – от взимаемой им импортной пошлины, а это 10% цены. Но, учитывая, что импорт гречки невелик, это не сильно скажется на ценах. 

Ситуация с дефицитом гречки ненамного отличается от того, что происходит на биржах или с курсом доллара: никто не может сказать, сколько крупы нужно, чтобы ажиотаж сошел на нет. В любом случае долго он продлиться не может. Есть предел, сколько килограммов товара люди готовы хранить дома на полке. Его задает и размер полок, и здравый смысл, да и размеры доходов.

Вадим Новиков, старший научный сотрудник РАНХиГС, член Экспертного совета при Правительстве РФ