Фото: Joel Muniz // Unsplash
В одной старой рецензии на Джона Ролза английский историк и публицист Перри Андерсон заметил, что существует странный класс книг, в которых автор, пытаясь исправить, обосновать или утвердить свою прежнюю работу, которой он уже успел прославиться, создает лишь тень былого величия, книгу по меньшей мере неубедительную. То есть что-то вроде плохого «второго альбома». К подобным примерам Андерсон отнес не только «Политический либерализм» Ролза (как неудачное развитие и оправдание «Теории справедливости»), но и «Археологию знания» Фуко (по сравнению со «Словами и вещами»). Исправленное и дополненное издание становится, таким образом, вопреки намерениям автора, неловким опровержением, от знакомства с которым публика в лучшем случае воздержится, сохранив верность намного более удачному, по-настоящему новаторскому, источнику, или, что хуже, расценит продолжение в качестве ретроспективного доказательства провала такого источника.
Это совершенно необязательное замечание интересно тем, что намекает на существование в «жизни ума» своего рода спортивной, атлетической метафоры, от которой в академическом знании обычно удается отделаться. Похоже, что движение автора от одного текста к другому напоминает попытки взять все больший вес, утвердив тем самым прежнее достижение. Проблема, однако, в том, что нет такого снаряда, к которому мог бы подойти автор. Попросту говоря, различие сильных работ и слабых, тем более одного автора, далеко не очевидно: социологически понятно, что тот же «гамбургский счет» является фикцией, в том числе потому, что гипотетическая «сила» или, тем более, удача, приписываемая произведениям, представляется скрытым, а не явным качеством, выявляемым в специфических условиях. Возможно, всякое произведение еще только ждет тех экспериментальных условий, в которых оно сможет сыграть – и потому, в частности, «Археологии знании» еще только предстояло построить ту экспериментальную установку, тот framework, в котором ее неочевидный заряд смог бы проявиться. Интересно, разумеется, то, что в этом как раз и заключалась декларативная задача работы Фуко, который пытался превратить собственные исследования в методологию, которой могли бы руководствоваться и другие. То есть задача его была не просто в том, чтобы взять вес, но и в том, по сути, чтобы создать его, наметить, какие именно веса надо будет взять впоследствии. Но в замечании Андерсона о бледности и неубедительности «Археологии знания» скрывается, однако, еще более общая и неприятная проблема, не ограничивающаяся вопросом контекстуализации или применимости.
