Александр Петриков специально для «Кашина»

Концепция, в которой очередной коронавирусный ад в России обусловлен безответственностью непрививающихся граждан, была бы даже хороша, если бы по ту сторону обличительного барьера перед безответственными гражданами стояло ответственное государство, весь смысл существования которого заключается в сбережении народа, чтобы каждая жизнь на счету, каждая смерть трагедия — но где же такое государство возьмешь; о российском государстве можно много нафантазировать и в ту, и в другую сторону, но чего о нем точно не скажешь — что оно как-то переживает по поводу нашего, то есть народа, благополучия и приумножения. Есть знаменитая и не раз повторенная даже на самом высоком уровне городская легенда, что кто-то из западных «железных леди» — то ли Мадлен Олбрайт, то ли сама Маргарет Тэтчер, — говорила, что здорово было бы сократить население России раз в десять, — и хотя не существует англоязычного первоисточника этой людоедской мечты, многие в России, в том числе во власти, в нее верят, а вера эта такого рода, что ты придумываешь себе угрозу, противостоишь ей годами, сживаешься с ней, и однажды задумываешься — хм, а ведь что-то в этом есть, — и садишься за стол и сочиняешь, например, пенсионную реформу, которая, если совсем грубо, на то и направлена, чтобы людей в России стало хотя бы чуть-чуть меньше (а где-то на заре коронавируса даже и жестокий мем такой родился — «сокращение нагрузки на пенсионный фонд»). Наверное, здесь есть некоторое преувеличение, но репутации ведь и состоят из преувеличений, и все скопившиеся за последние годы сюжеты о жизни и смерти людей в России — будь то безымянные могилы донбасских и сирийских солдат или замученные заключенные фсиновских колоний — из этого всего и складывается тот образ российского государства, который существует в сознании его подданных и вообще никак не привязан к коронавирусу — да, оно у нас вот такое, и даже если мы не верим, что оно нами нарочно питается, и без нашей крови ему будет голодно — но уж заботиться о том, чтобы мы не умирали, чтобы жили долго, оно точно не будет.

У антипрививочного движения есть какие-то публичные лица — Мария Шукшина или Егор Бероев, более знаменитых нет. Верит ли российское государство, что двое этих полузабытых второплановых актеров в одиночку способны пересилить всю его мощь? Даже Навальный не смог (а разве Егор Бероев более знаменит, чем Навальный?), но с Навальным государство разобралось — самого в тюрьму, сторонников на цугундер, а перед второплановыми актерами государственная мощь почему-то пасует; Мария Шукшина бросала в лицо премьеру Мишустину антипрививочные лозунги, и Мишустин потом в панике звонил Путину — Боже, Боже, против нас Шукшина, мы обречены. Понятно, что это абсурд, и стоит зафиксировать — заявляя через свою пропаганду или намекая (как Путин с притчей про своих непривитых друзей), что государству мешают антивакцинно настроенные люди, государство расписывается в том, что оно не в состоянии противостоять Бероеву и Шукшиной. Такое оно, видите ли, слабое.