Переводчик Алексей Собченко (слева) на встрече Дональда Рамсфельда и Владимира Путина
В своей статье Владислав Иноземцев дал блестящий анализ причин, по которым Россия, вопреки всяческим ожиданиям конца августа 1991 г., оказалась там, где она находится сейчас. В числе одной из них, хотя и не самой главной, уважаемый автор назвал нежелание Запада принять в 1990-е годы посткоммунистическую Россию в свои два главных клуба: НАТО и ЕС. Между тем, по мнению Владислава Иноземцева, опыт постнацисткой/фашистской Западной Германии и Италии, а также постфранкистской Испании показывает, что интеграция в «атлантические» институты немало способствовала тому, что эти страны стали полноценными членами западного сообщества.
По этому пункту мне хотелось бы возразить автору. Но сначала краткая оговорка: с 1999 по 2010 гг. мне довелось поработать русско-английским переводчиком в Отделе переводов Государственного Департамента, и я имел непосредственное отношение ко многим контактам (официальным и неофициальным) между руководством США и России. Сегодня, по прошествии многих лет, эта работа дает мне некоторое преимущество, чтобы взглянуть на проходившие тогда процессы изнутри.
Для начала: собственно, в 1990-е гг. Россия не изъявляла никакого желания вступить ни в НАТО, ни в ЕС. Да и трудно представить себе, как в тех условиях было возможно высказать такое пожелание вслух. Хотелось бы напомнить, что большую часть этого десятилетия Россия плавно переходила из одного кризиса в другой. Сначала было состояние гражданской войны, кульминацией которой был обстрел парламента из танков в октябре 1993 г. Потом первая война в Чечне, закончившаяся поражением российской армии, нанесенной ей горсткой ополченцев маленького народа (по численности сопоставимого с населением Самары). Ему предшествовали президентские выборы, на которых чуть не победили коммунисты. Относительное затишье, наступившее после окончания войны, было прервано оглушительным дефолтом 1998 г., за которым последовала вторая русско-чеченская война.
Билл Клинтон и Борис Ельцин, 1992 год
Consolidated News Photos / Global Look Press
Во внешней политике поведение России было столь же непредсказуемым, как маршрут самолета Примакова. Пожалуй, единственным постоянным внешнеполитическим фактором 1990-х стало невесть откуда взявшееся «серболюбие», квинтэссенцией которого стал бессмысленный бросок бригады ВДВ на Приштину, который явно не способствовал возникновению у НАТО желания видеть Россию в своих рядах. Россия неохотно соглашалась с расширением НАТО на восток, ведь ничего особенно поделать с этим она не могла. Но чтобы успокоить ее, было создано аморфное «Партнерство ради мира», про которое сейчас трудно хоть что-то вспомнить.
При этом все эти годы в России что-то постоянно падало, взрывалось, обрушивалось, загоралось, киллеры с завидной частотой отстреливали новую элиту, а одержавший победу на выборах 1996 г. президент хоть и был скорее жив, чем мертв, но зато редко трезв, страной же de facto правила «семья», состав и политические предпочтения которой постоянно менялись. В свете всего вышесказанного, ни с Италией, ни с Германией 1950-х гг., ни с Испанией с 1980-х гг. Россию сравнить никак не возможно.
