Владимир Путин
Фото: сайт Кремля
Тенденция к засекречиванию всего, что может представлять хотя бы минимальный интерес для обширного вражеского окружения Российской Федерации, не нова. Она четко обозначилась задолго до войны и развивалась одновременно с ростом аппетитов российского ВПК. Уж тогда, в далекие довоенные времена, чрезмерная таинственность вокруг бюджета встречала робкие протесты экспертов: как понять, куда движется национальная экономика, если мы даже не видим всей картины государственных расходов?
Разумеется, война и вызванные ею санкции вывели подобные процессы на новую высоту. В первые же недели «спецоперации» правительство засекретило данные о состоянии золотовалютных резервов. Федеральная таможенная служба перестала публиковать статистику по импорту и экспорту, а Росавиация — по загрузке авиакомпаний и работе аэропортов. Похожая история в корпоративном секторе: банкам и публичным компаниям было «рекомендовано» частично не раскрывать свою финансовую отчетность (продлевая для кредитных организаций этот режим до 1 января 2023 года, ЦБ, тем не менее, уточнил, что и после указанной даты информацию можно будет публиковать не в полном объеме).
Но что интересно: даже с учетом многолетнего тренда, журналисты The Financial Times сумели найти в старой теме актуальный поворот. Как отмечается в статье издания, опубликованной на неделе, по мере засекречивания стратегически важной информации ее объем в итоге оказался настолько велик, что затруднил работу самих органов госвласти в стране. Утверждается, в частности, что глава Центробанка Эльвира Набиуллина добивается рассекречивания части экономической статистики, необходимой для нормальной деятельности регулятора. Более того, есть подозрения — естественно, категорически опровергаемые Кремлем — что доклады о состоянии дел, которые получает президент Путин от советников и министров соответствующего блока правительства, все хуже соотносятся с реальностью.
Эльвира Набиуллина / duma.gov.ru
Ранее мы уже писали о приукрашенных версиях положения на фронте, в плену которых может пребывать Путин, окруженный плотным кольцом цензоров. Здесь же другой акцент: секретность вокруг экономических показателей предположительно искажает представление о происходящем уже на уровне министерств, ведомств и государственных аналитических служб — то есть даже тех, кто, как пишет FT, «находится внутри системы»:
«У экономического блока есть доступ к закрытой макростатистике, — цитирует газета анонимный источник в руководстве ЦБ, — но с корпоративной статистикой иногда возникает вопрос».
Однако так ли уж важен этот «вопрос»? Универсальной позицией Кремля в разгар кризисов — вне зависимости от достоверности подтверждающей их статистики — было и остается отрицание серьезности последствий для страны. «Экономические кризисы, как я уже говорил, внешние ограничения не позволили нам выйти на задачу роста экономики выше мировой. Мы обязательно должны это сделать. И мы сделаем это», — заявил на днях Путин, обращаясь к участникам съезда «Единой России». В свежих Хрониках госкапитализма:
