Реальная конфискация за эфемерные фейки: еще один эффективный инструмент репрессий

Реальная конфискация за эфемерные фейки

7 февраля 2024 года президенту Российской Федерации Путину В.В. был передан на подпись новый Федеральный Закон, вносящий изменения в статью о конфискации имущества и другие законодательные акты Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов. Перед этим закон был единогласно одобрен Советом Федерации РФ.

Госдума приняла этот закон, который прозвали «законом о конфискации за фейки», в немыслимо короткие сроки, потратив на все три чтения, включая принятие поправок и прохождение всех процедур, всего полторы недели. 22 января 2024 года законопроект был внесен в Госдуму на рассмотрение, причем его авторами значатся 395 депутатов (всего Госдума состоит из 450 депутатов) во главе с председателем ГД РФ Володиным. В пояснительной записке к законопроекту говорится, что его также поддержали Генпрокуратура, Следственный комитет, Минюст и Росфинмониторинг. Через два дня после внесения законопроект был принят в первом чтении, проголосовали за него те же 395 человек, которые его внесли. 31 января депутаты рассмотрели законопроект сразу во втором и третьем чтениях и приняли его 377 голосами.

Вообще-то наша Госдума постоянно принимает огромное количество законов, недаром она уже много лет носит прозвище «бешеный принтер», но именно этот конкретный закон вызвал ажиотаж и мощную волну обсуждений. «Власть» расскажет, почему это произошло и почему повышенное внимание к этому закону совершенно обоснованно.

Конфискация имущества. История вопроса

Конфискация (от латинского confiscatio — «отобрание в казну») — это принудительное и безвозмездное изъятие в собственность государства всего или части имущества, принадлежащего кому-либо. Известна эта мера воздействия с глубокой древности, сколько существует государство, столько существует и конфискация имущества у тех, кого государство объявляет преступниками. В современном обществе ее смысл состоит в преследовании трех основных целей: в изъятии орудий преступления для предотвращения его повторения; в том, чтобы не дать преступникам обогатиться за счет преступления; и в том, чтобы компенсировать ущерб потерпевшему. Но так было не всегда.

В первом известном древнерусском сборнике правовых норм «Русская правда» конфискация имущества называлась «разграблением» и являлась дополнительным наказанием к изгнанию из общины и лишению прав — «потоку». «Поток и разграбление» применялось за совершение особо тяжких преступлений, таких, как убийство без ссоры, кража коня, поджог гумна, дома и т. д.

Позднее, в «Судебниках» 1497 и 1550 годов, «Соборном Уложении» 1649 года конфискация предусматривалась как дополнительная мера наказания за разбой, душегубство и другие особо тяжкие преступления. И в дальнейшем конфискация за тяжелые преступления присутствовала в российском уголовном законодательстве во всех основных нормативных актах, но постепенно изменялась, уточнялась и дифференцировалась.

В «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 года говорилось о конфискации так: «Вследствие потери права собственности, все прежнее имущество осужденного в каторжные работы или ссылку на поселение <…> поступает к его законным наследникам, точно так же как поступило бы вследствие естественной его смерти» (то есть не в казну, а в пользу наследников), но при этом предусматривалось и изъятие «вещей, предметов, добытых посредством преступления, имущества тайных организаций». В «Уставе о наказаниях» 1864 года допускалась возможность конфискации предметов, признанных вещественными доказательствами. Таким образом, кроме общей конфискации, то есть всего имущества, в законодательных актах того времени появилась специальная конфискация — лишь определенных видов имущества, являющихся или орудиями и средствами преступления, или доходами от преступной деятельности. В «Уголовном уложении» 1903 года регулирование конфискации имущества уже отвечало общепринятым в Европе юридическим принципам, которые в наше время отражены в уголовных законодательствах большинства государств и в международном праве.

В 1917 году, с приходом к власти большевиков, конфискация превратилась в экспроприацию, а регулировало ее не уголовное право, а декреты Совета народных комиссаров. УК РСФСР 1922 года определял конфискацию как наказание за контрреволюционные деяния, а суд мог использовать конфискацию как дополнительное наказание за любое преступление.

В «Основных началах уголовного законодательства СССР и союзных республик» 1924 года впервые содержится указание на имущество, которое не могло быть конфисковано. Конфискации не подлежали необходимые для осужденного и его семьи предметы домашнего обихода и служащие средством существования орудия мелкого кустарного, ремесленного или сельскохозяйственного производства. При этом конфискация по-прежнему не зависела от тяжести преступления и могла применяться как основное наказание.

В 1958 году были приняты «Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», а в 1960 году на их основе новый УК РСФСР. В этих кодексах устанавливалось, что конфискация имущества может быть назначена только за государственные и тяжкие корыстные преступления, а само это наказание должно применяться только как дополнительное. Не подлежали конфискации предметы, необходимые для осужденного и лиц, находившихся на его иждивении, и приводился их перечень.

В середине 1980-х годов конфискация применялась в 83% случаев, когда она могла быть применена по закону, участились случаи назначения конфискации с основными наказаниями, не связанными с лишением свободы. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 29 сентября 1953 г. (в редакции от 29 августа 1980 г.) «О судебной практике по применению конфискации имущества» отмечалось, что «суды иногда неосновательно не применяют конфискацию имущества, когда назначение такого дополнительного наказания по закону является обязательным, не всегда обсуждают вопрос о ее применении, когда в санкции статьи она указана в качестве возможной дополнительной меры». В п. 3 этого постановления разъяснялось, что «необнаружение имущества к моменту постановления приговора само по себе не является препятствием для назначения этого дополнительного наказания, поскольку имущество, подлежащее конфискации, может быть выявлено при исполнении приговора».

Уголовный кодекс Российской Федерации был принят лишь в 1996 году. Его авторы не отказались от полной конфискации имущества, в том числе и такого, которое было получено законным путем, видимо, они не смогли отойти от советской идеологии с ее принципом «экспроприации экспроприаторов». В статье 52 УК РФ 1996 года говорилось: «Конфискация имущества устанавливается за тяжкие и особо тяжкие преступления, совершенные из корыстных побуждений, и может быть назначена судом только в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса. Не подлежит конфискации имущество, необходимое осужденному или лицам, находящимся на его иждивении, согласно перечню, предусмотренному уголовно-исполнительным законодательством Российской Федерации».

В 2003 году был принят Федеральный закон, отменивший конфискацию имущества как вид наказания за уголовное преступление, вместо изъятия имущества за корыстные преступления на осужденных стали налагать штрафы. Хотя, с одной стороны, хорошо, что была отменена конфискация (полная или частичная) имущества обвиняемого, приобретенного законным путем, с другой стороны, отменили и конфискацию орудий преступления и имущества и денег, приобретенных преступным путем, а также имущества, используемого для совершения новых преступлений, что было неправильно, так как тем самым государство фактически отказалось от одного из наиболее эффективных рычагов борьбы с коррупцией и организованной преступностью.

Спустя три года был принят Федеральный закон от 27 июля 2006 г. №153-Ф3, вернувший в УК РФ в качестве «иной меры уголовно-правового характера» конфискацию «орудий, средств совершения преступления, имущества, добытого преступным путем, доходов от него, а также денег, иных ценностей, предназначенных для преступной деятельности». Для этого УК РФ был дополнен главой 15.1 «Конфискация имущества», содержащей три статьи: 104.1, 104.2 и 104.3.

«Резиновая» статья

С тех пор статья 104.1 УК РФ «Конфискация имущества» много раз подвергалась модификации и расширению, в список конфискационных преступлений вносились все новые статьи. Если в первоначальной редакции в этом списке было 45 преступлений, в 2018 году их было уже 84, в 2023 году их число перевалило за 90. А сейчас, с принятием нового закона, этот перечень увеличился еще на две статьи. И это, видимо, не предел.

По мере внесения все новых статей в перечень конфискационных преступлений его критерии все более размывались. Основополагающий принцип, согласно которому конфискация применяется только при совершении тяжких и особо тяжких преступлений, совершенных из корыстных побуждений, более не соблюдается. Теперь конфискация имущества допускается при совершении преступлений любой тяжести и не только за корыстные преступления. Нет теперь в УК РФ и перечня имущества, которое не может быть конфисковано.

Из-за этого безудержного расширения статья превратилась, по сути, в «сборную солянку», ее стало сложно применять на практике, и потребовались разъяснения, которые были даны Пленумом Верховного Суда Российской Федерации в 2018 году. В Постановлении от 14 июня 2018 года №17 «О некоторых вопросах, связанных с применением конфискации имущества в уголовном судопроизводстве» Пленум ВС РФ подтвердил фактическую неоднородность конфискации имущества. В его толковании говорится, что применять эту весьма тяжелую репрессивную меру можно:

— при совершении собственно конфискационных преступлений, при этом конфисковывать можно деньги, ценности и иное имущество, а также доходы от него, если они получены в результате совершения тех преступлений, которые указаны в статье 104.1 УК РФ или явились предметом незаконного перемещения через таможенную границу, либо через Государственную границу Российской Федерации;