Рисунок из российской газеты 1914 года. То ли шутка, то ли всерьез...
Эта война на целое столетие облечет мир броней железной злобы, ненависти всех ко всем… она уже теперь у многих вызывает мысль о необходимости уничтожения целой нации.
Максим Горький
В старой орфографии Первую мировую можно было бы смело писать как мiровая — в том старом понимании русского слова мiръ как всего общества. Окопы этой войны прошли не только по полям сражений, но и непосредственно через головы смирных доселе обывателей. Как будто первые же залпы шрапнели смели оказавшийся таким тонким двухтысячелетний налет христианства, и повсеместно толпы людей взорвались криками: «Распни! Смерть им! Никакой пощады!»
В Петербурге в день объявления войны Германии, как писали газеты, «огромная толпа манифестантов с флагами и портретами обожаемого Монарха» направилась к германскому посольству и, прорвав оцепление полиции, ворвалась в него совершенно в стиле Тегерана-1979 — разве что обошлось без захвата заложников. Ограничились разгромом помещений, а конные скульптуры на карнизе здания под молодецкое уханье полетели в Фонтанку.
Толпа сбрасывает статуи с карниза Германского посольства 1 августа 1914 года.
Вот как они выглядели «при жизни».
«Кто-то из толпы крикнул, что на углу Садовой против места, где русские люди ежедневно собираются выражать свои патриотические чувства, помещается немецкая кофейня, из окон которой, быть может, шпионы наблюдают за русскими и доносят своему правительству, — сообщало в тот же день «Новое время». — Толпа немедленно потребовала закрыть кафе, вошла внутрь и разбила все стекла».
Вскоре последовал высочайший указ о переименовании столицы в Петроград. «Как-то ближе и ласковее звучит это название русскому слуху! — радовались «Петроградские ведомости». — В Петрограде, как умственном и государственном центре России, засияет отныне новая эпоха, в которой уже не будет места немецкому засилью».
Не все, однако, разделяли всеобщее ликование.