Владимир Путин на столетии окончания Первой мировой войны в Париже. Фото: Benoit Tessier / Reuters
Для российской внешней политики 2018 год стал годом упущенных возможностей. Окно для них открывали президентские выборы в марте 2018 года. Могло быть запущено содержательное и кадровое обновление внешнеполитического курса для более тесной его привязки к приоритетам модернизации страны. Но этого не произошло. В июле, выступая на совещании послов в МИД РФ, Владимир Путин даже не поставил перед дипломатами задачу работать над снятием западных санкций. В октябре на встрече с экспертами «Валдайского клуба» Путин излучал уверенность и спокойствие – мы ведем правильную политику, ничего менять в ней не собираемся.
Бег на месте
Олег Игнатов из «Центра политической конъюнктуры» проницательно заметил, что 2018 год был «плохим годом» в российской внешней политике (виноделы так называют год, погодные условия в котором не позволили получить хорошее вино): «Россия нигде, ничего и никому не проиграла, но и не выиграла. Кремль удерживает статус-кво по всем важным направлениям (Украина, Сирия, конфликт с Западом), полагаясь на время как главного и самого надежного союзника. Если ничего нельзя выиграть сейчас, руководствуясь теми целями и красными линиями, с которыми Москва входила в эти конфликты, то лучше твердо оборонять рубежи, не поддаваясь давлению и выдерживая паузу в расчете на то, что в будущем конъюнктура станет более благоприятной».
Среднесрочная внешнеполитическая доктрина России – прокрастинация. Риски изменений видятся большими, чем издержки сохранения статус-кво, а назревшие решения постоянно откладываются до более подходящего момента, надежды на который не иссякают.
