Фото: Lev Vlasov / Keystone Press Agency / Global Look Press
Незавидное положение, в котором российское общество оказалось в 2023 году, не уникально — через этот путь проходили многие страны. Так считает научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге Дмитрий Травин. Republic поговорил с ним о том, почему сегодня россияне не протестуют, изменит ли молодежь эту ситуацию, может ли русская культура «реабилитировать» Россию перед лицом мира и стоит ли ждать развала страны.
«Если человека все время лупят, то он в какой-то момент дойдет до клинической смерти»
— Если проводить исторические аналогии, то где сейчас находится российское общество?
— Аналогии всегда условны, и квалифицированный читатель найдет массу несовпадений. Но все же можно сказать, что нынешний политический режим в России очень напоминает режим Наполеона III во Франции второй половины XIX века. Франция к тому моменту прошла через череду революций, смену монархий, республик, снова вернулась к империи. И в конечном счете это была последняя империя в истории Франции. Она потерпела поражение, и дальше в истории Франции менялись только республики: третья, четвертая и пятая, которая существует и поныне.
Конечно, Франция к моменту падения Наполеона III не решила все свои проблемы. Допустим, колониальные проблемы решались уже в XX веке: в Индокитае после Второй мировой войны, а еще позже в Алжире. Но тем не менее сравнения нынешней ситуации в России с ситуацией во Франции того периода напрашиваются.
Если непосредственно говорить о конфликтах, которые возникают на руинах империй, то напрашиваются размышления о том, что происходило с Венгрией после распада Австро-Венгерской империи. Там были конфликты со всеми соседями в той или иной степени.
Возьмем Югославию. Ее не принято называть империей. Но это страна, которая состояла из самых разных народов в этническом, религиозном и культурном плане. После распада Югославии были очень острые и кровопролитные конфликты между Сербией и Хорватией.
Фото: страница Дмитрия Травина на Facebook
Поэтому то, что сегодня происходит в России, та трагедия, в которой мы находимся, не является чем-то особым, хотя, конечно, есть существенная российская специфика.
— На ваш взгляд, как давно наше общество оказалось в таком состоянии? Недавно довелось прочитать в интервью с главным редактором «Новой газеты. Европа» Кириллом Мартыновым: «В принципе, с года с 1985 настолько мертвого общества у нас не было никогда. Всегда были какие-то экологические протесты, какие-то поводы качать права. Сейчас произошла клиническая смерть российской общественной жизни, и на этом фоне война как будто бы популярна». Что думаете по поводу такой оценки?
— Точнее сказать, с 1987 года, когда пошла реальная демократизация в Советском Союзе, нас никогда так жестко не били по голове.
Естественно, если человека все время лупят, то он в какой-то момент дойдет до клинической смерти или куда-нибудь спрячется и будет сидеть тихо, чтобы больше не били.
В этом смысле действительно сегодня существуют наиболее жесткие ограничения. Даже я сейчас с вами беседую, но помню, что целый ряд слов произносить нельзя, нельзя проводить определенные исторические сравнения. Есть масса ограничений, и если я, не дай бог, оговорюсь, то меня либо оштрафуют, либо привлекут к еще более суровой ответственности. В такой ситуации многие люди предпочтут даже не давать интервью и уж тем более не выходить на улицу и не протестовать.