Сцена заграничных походов русской армии 1813-1814 гг. Неизвестный автор
В декабре 1812 года остатки Великой армии Наполеона покинули территорию Российской империи, перейдя Неман. В декабре 1813 года потрепанные французские войска отступили за Рейн. Между этими датами уместилась грандиозная, превзошедшая по своим масштабам Отечественную войну кампания, ныне в России почти забытая. Это странно, – как если бы историческая память народа о Великой Отечественной обрывалась на Сталинграде, – но это факт. Может быть, поэтому император Александр I до сих пор остается самым, пожалуй, недооцененным персонажем российской истории последних двух веков.
Ненужная война
В школьном учебнике «История СССР» Заграничному походу русской армии 1813–1814 годов посвящалось два абзаца на фоне трех полновесных глав о 1812 годе. 90% советских работ по наполеонике следовали заданному Львом Толстым в «Войне и мире» канону, решительно обрываясь на декабре 1812-го. Школьникам, желавшим почитать «продолжение», внушалось, что Заграничный поход – прихоть императора Александра, бросившего русские войска проливать кровь за чуждые России интересы вопреки мнению Кутузова. «Михаил Илларионович все время твердо держался одного убеждения: сильного врага, нагло вторгшегося в Россию, надо только выбросить за ее пределы. Незачем жертвовать русскими людьми и непременно добивать его тут же в угоду Англии», – сообщала, к примеру, беллетризированная биография (1960) фельдмаршала пера Леонтия Раковского.
Эта традиция была задана раннесоветской историографией. Интересный момент: переиздание в 1942 году книги Евгения Тарле «Нашествие Наполеона на Россию» вызвало серьезное беспокойство де Голля. Не потому, что речь в ней шла о войне с французами, а из-за таких пассажей: «И не только трудно и опасно было, по мнению Кутузова, затевать новую войну с Наполеоном, но и вовсе это не нужно. Русский народ отстоял себя, победил непобедимого, добыл себе бессмертную славу. Зачем освобождать и усиливать этим англичан и немцев, соседей, а потому возможных опасных врагов в будущем?» Зная, что ключевые исторические концепции не появляются без санкции Сталина, де Голль потребовал у своих представителей в Москве осторожно навести справки: не собирается ли СССР исправить эту «ошибку 1813 года», остановившись в этот раз на границе?
