Институт социологии АН СССР, 1989. Фото: Валерий Христофоров / Фотохроника ТАСС
Книга журналиста Тима Скоренко «Изобретено в СССР. История изобретательской мысли с 1917 по 1991 год» (выходит в издательстве «Альпина Паблишер») поднимает важную тему международного приоритета советских открытий – если не в буквальном, юридическом, а, скорее, историческом смысле. Автор не претендует на сенсационные открытия в истории науки и не проводит эпохальной ревизии. Из описания эволюции научного-технического прогресса в Советском Союзе, из приведенных в книге примеров складывается более полное представление о возможностях, какие советский политический режим давал своим талантливым ученым и инженерам. А заодно и их многообещающим изобретениям, по большей части нереализованным и пущенным в утиль истории. «Изобретателю, который что-то придумал и даже получил патент, было некуда пойти. Вообще, – пишет Скоренко, – Перспектива использования его патента государственным предприятием казалась более чем сомнительной: любое внедрение должно было сперва понравиться нескольким начальникам разного уровня, а затем получить одобрение ряда государственных комиссий. Другого пути просто не существовало».
В целом споров относительно первенства в XX веке было значительно меньше, чем в предыдущие столетия. Это связано в первую очередь с четкой фиксацией первенства учреждениями, занимающимися защитой авторских прав, с появлением международных баз данных и т. д. Подтасовать историю XX века труднее, чем приписать себе какое-нибудь достижение 200-летней давности. Так что откровенных мистификаций в этот период не встретите – все они всплыли в период борьбы с космополитизмом (в 1947–1953 годах), были благополучно развенчаны и остались существовать разве что в качестве городских легенд.
Споры о первенстве в XX веке стали объективными и касаются в первую очередь параллельных изобретений. Классический пример – голография, над которой американские и советские специалисты работали примерно в одно и то же время независимо друг от друга (а кроме них еще был венгр Денеш Габор), и назначать здесь кого-то первым попросту не нужно. Все молодцы, все первые.
Неоднозначные первенства возникали во многом из-за научно-технической изоляции Советского Союза. Многие устройства, уже созданные за рубежом, в СССР приходилось переизобретать с нуля, потому что у нас не было возможности просто купить технологию, как это делали другие государства. Вернее сказать, чаще всего работал принцип «назло маме уши отморожу»: там, где можно было наладить научно-техническое сотрудничество, политика наглухо закрывала двери и лазейки. Конечно, какие-то контакты существовали, особенно плотное сотрудничество между нашими и зарубежными специалистами было в два периода: с середины 1920-х по середину 1930-х, на пике индустриализации, и затем начиная с середины 1970-х, после того как холодная война пошла на убыль. Но даже эти контакты были несравнимо менее эффективными и более сопряженными с проблемами, чем связи между учеными за рубежом. Англичанин мог свободно позвонить или написать французу, американцу, итальянцу, русский – нет.
И самое неприятное заключается в том, что нередко творческий талант совершенно бессмысленно растрачивался на изобретение велосипеда. Примеров такого в Советском Союзе было множество – я приведу некоторые из них.
