Берлинская стена 10 ноября 1989 года. Фото: Herbert Knosowski / Reuters
9 ноября 1989 года Берлинская стена перестала существовать как граница между Западной и Восточной Германией. Праздничные мероприятия, посвященные 30-летию падения Стены, начались еще месяц назад. И как раз в разгар празднеств произошло событие, показывающее, что до вожделенного «внутреннего единства» Востоку и Западу очень далеко.
Тюрингский кризис
«Безумие!» – в отчаянии восклицает генеральный секретарь ХДС Пауль Цимяк. Мир рухнул. Результаты выборов 27 октября в бывшей гэдээровской, а теперь без года 30 лет как германской федеральной земле Тюрингия невообразимы. Левые и правые с 30% и 23,4% голосов так потеснили старые партии центра, что при желании смогли бы образовать «лево-правое» правительство. Но внутрипартийная инициатива 17 тюрингских консерваторов, желающих создать земельное правительство с правопопулистской «Альтернативой для Германии» (несмотря на решение декабрьского съезда не блокироваться ни с АдГ, ни с Левой) – это дно, это нарушение принципов. Думал ли канцлер Гельмут Коль, обещая ГДР тридцать лет назад «цветущие ландшафты», что цветы эти принесут ядовитые для наследия боннской демократии ягоды? А вот Конрад Аденауэр это предвидел, предпочтя в свое время маленькую прозападную республику со столицей на Рейне существованию в одной стране с Пруссией. Бывшая ГДР своим электоральным поведением медленно, но верно преобразует Германию.
Но почему? Что помешало ей раствориться в рейнской демократии, в которую стремилась она в ноябре 1989 года, заявляя: «если марка ФРГ не придет к нам, то мы придем к ней»? Чем недоволен Восток?
Ведь экономически все обстоит не так плохо. Уровень безработицы, который еще в начале 2000-х (19%) был почти вдвое выше западного, сегодня почти сравнялся с ним (6,1% и 4,6%). Валовый внутренний продукт, составлявший в 1991 году лишь 43% западного, достиг 75%. Он выше, чем у многих восточноевропейских членов ЕС.
