Канадский писатель-фантаст Питер Уоттс — лауреат премии «Хьюго», а его роман «Ложная слепота» называют одной из лучших научно-фантастических книг 2000-х. В прошлые выходные он выступил на Московском международном киберфестивале Rukami. Republic побеседовал с Уоттсом о его писательской карьере, видеоиграх как искусстве и о том, каким он видит наше будущее. Спойлер: это будет та еще антиутопия.
— Как морской биолог стал писателем-фантастом?
- Морским биологом я решил стать, когда мне было 5 или 6 лет, хотя еще даже не знал, что эта профессия так называется. Однажды я в гостях увидел аквариум и, так сказать, попал на крючок. А примерно три года спустя я услышал радиоспектакль «20 000 лье под водой». Мне жутко понравилось, и я даже потом записал все, что запомнил, сиреневым карандашом на бумаге, и показал это папе. Он по доброте душевной не обратил внимание на то, что это был, по сути, первый в моей жизни акт плагиата, и подсказал, что в моем пересказе можно было бы улучшить.
С этого момента я и захотел стать писателем-фантастом. И эти два приоритета (наука и научная фантастика) боролись во мне на протяжении большей части жизни. В итоге я все же пошел в науку, потому что многие писатели успешно зарабатывают литературным трудом на жизнь, нигде этому не учившись, в то время как никого, кто стал бы морским биологом, не пройдя соответствующее обучение, я не знал.
В общем, я стал морским биологом и продолжал получать ученые степени в этой области в ожидании того великого дня, когда я совершу мегапрорыв и стану автором научно-фантастических бестселлеров. Не скажу, что эта мечта полностью сбылась. Но когда мне было за 30, я все же ушел из морской биологии, потому что меня взбесили некоторые политические процессы (анти-природоохранная пропаганда промышленников). Пособия по безработице должно было хватить месяцев на 8, и я подумал: «Какого черта, я должен написать роман!» И занялся этим. Кроме всего прочего, я еще и получил все возможные научные степени, после постдока расти уже некуда, так что мне оставалось только стать писателем.
- Почему вы решили писать именно sci-fi романы, а не любовную прозу, скажем?
- Мое любимое определение научной фантастики звучит так: это жанр, который изучает социальный эффект изменений в технологиях. Sci-fi смотрит в будущее, чтобы изучить дерево вариантов, вырастающих из настоящего момента. Это единственный жанр, способный иметь дело с такими идеями и с таким уровнем экстраполяции. А поскольку я ученый по своей первой специальности, мне интересно исследовать идеи.
Если бы я попробовал написать любовный роман, то наверное, в нем бы изучались биохимические и гормональные аспекты любовного влечения. Там бы рассказывалось об ученом, который научился «взламывать» людей биохимически и превращать их в секс-рабов, или что-нибудь еще в таком духе. В общем, это была бы та же научная фантастика, просто потому, что вот так работает мой ум. Я беру идею и смотрю, что из нее получится через несколько ходов.
- Кто ваши любимые писатели? Читали ли вы советскую/российскую научную фантастику — например, книги братьев Стругацких?
