Марин Лен Пен и Владимир Путин, 2017 год
Michael Klimentyev / ZUMAPRESS.com / Global Look Press
Недавно мне довелось общаться с российскими журналистами в изгнании, и во всех интервью мы постоянно отклонялись от темы. Речь уже шла не о «европейскости» России. И не о том, что на Западе никто — ни американцы, ни европейцы — никогда не собирались аннексировать какую-либо часть российской территории. И не о стремлении Евросоюза вместе с Россией обеспечить в один прекрасный день стабильность и процветание нашего общего континента, нашего «общего дома», как говорил Михаил Горбачев.
Мы не говорили даже об общности нашей истории и культуры, о которой идет речь в опубликованном недавно «Обращении к российскому народу», подписанном лидерами четырех основных политических групп в Европарламенте и мною. Нет, российские журналисты задавали мне вопросы о народном одобрении, которым, похоже, пользуется «спецоперация» в Украине.
Я чувствовал, как они несчастны и растеряны, как им стыдно за свой народ, но сейчас, когда до второго тура президентских выборов во Франции остались считанные дни, я невольно думаю о том, что если бы эти интервью состоялись сейчас, я бы спросил их, что они думают о Франции, где г-жа Ле Пен может победить, поскольку по опросам она отстает от Эмманюэля Макрона всего на несколько пунктов.
Настала моя очередь стыдиться, поскольку половина французов, независимо от социальных категорий и уровня образования, поддерживает сегодня крайне правых и разделяет враждебность к мусульманам, неприятие «элит» и желание вернуться в некое мифологизированное прошлое национальной твердости и величия.
