Издательство GARAGE предлагает читателям новый исправленный и дополненный перевод первого объемного исследования сексуальной истории в России «Другая история: Сексуально-гендерное диссидентство в революционной России». Его автор, оксфордский историк Дэн Хили, воспользовался источниками и архивами, которые стали доступны исследователям лишь после 1991 года. Он изучает сексуальные субкультуры Санкт-Петербурга и Москвы, показывая неоднозначное отношение царского режима и революционных деятелей к гомосексуалам.

С любезного разрешения издательства журнал «Будущее» публикует фрагмент из главы, посвященной криминализации мужской гомосексуальности в СССР в 1933 году без широкой общественной дискуссии, непосредственными инициаторами которой были, как свидетельствуют архивные документы, органы ОГПУ. В частности, зампредседателя ОГПУ Г. Г. Ягода в докладной записке И. В. Сталину настаивал на необходимости закона против «педерастии» как вопроса государственной безопасности. В заголовок вынесено название этой главы.

Предыстория заголовка: «После незаметно прошедшего принятия закона против мужеложства Сталину доложили, какую реакцию этот закон может вызвать у левых Западной Европы. В письме, дошедшем до Сталина в мае 1934 года, британский коммунист и постоянно проживавший в Москве сотрудник редакции газеты Moscow Daily News Гарри Уайт просил Сталина прокомментировать принятие нового закона».

Неожиданный запрет мужеложства привел должностных лиц, в том числе чиновников от литературы и медицинских экспертов, в замешательство. Не все они были готовы смириться с последствиями, которые запрет нанес сферам их компетенции. Наиболее ярким примером такого смятения явилась покупка директором Государственного литературного музея В. Д. Бонч-Бруевичем хорошо известного дневника и бумаг ленинградского поэта Михаила Кузмина. В ноябре 1933 года Кузмин получил двадцать пять тысяч рублей за свои дневниковые записи с августа 1905 года по декабрь 1931-го. В дневнике недвусмысленно говорится о гомосексуальности Кузмина и его знакомых.

1 февраля 1934 года (то есть между декабрьским постановлением политбюро и мартовским постановлением Президиума ЦИК Союза ССР об уголовной ответственности за мужеложство) чиновник ОГПУ истребовал и получил от Бонч-Бруевича весь архив Кузмина. В апреле специальная комиссия Культурно-пропагандистского отдела ЦК ВКП(б) начала расследование деятельности директора музея. В центре внимания комиссии была покупка бумаг Кузмина за большую сумму денег. В майских письмах 1934 года к Ягоде и наркому просвещения РСФСР А. С. Бубнову Бонч-Бруевич защищал ценность архива и его тематику, связанную с гомосексуальностью. Он отмечал, что приобретенные бумаги важны для понимания «направления левого символизма <…> буржуазного общества». Через три дня после того, как эти письма были написаны, в «Правде» и «Известиях» появилась статья Горького «Пролетарский гуманизм». Однако Бонч-Бруевич продолжал отстаивать ценность своего приобретения. 20 июня партийная комиссия объявила Бонч-Бруевичу выговор за то, что тот «дорого» заплатил за «материал нередко макулатурного характера», приказала провести чистку штата музея и распорядилась, чтобы будущие приобретения совершались только с согласия народного комиссариата под руководством Бубнова. Сам Кузмин избежал ареста и умер естественной смертью в 1936 году, в связи с чем большая часть проданных им Бонч-Бруевичу дневника и бумаг была возвращена музею в 1940 году. Юрий Юркун, партнер Кузмина в советскую эпоху, был арестован НКВД в 1938 году в пору великого террора (по обвинению в контрреволюции, а не в гомосексуальности) — во время чистки творческой интеллигенции Ленинграда. После семи месяцев допросов его расстреляли в сентябре 1938 года.