Фондовая биржа. Токио. Фото: Kim Kyung-Hoon / Reuters
Евгений Коган — легендарный человек в мире российских инвестиций. Один из создателей первой российской биржи — РТС, организатор множества IPO российских и зарубежных компаний. Руководил известными инвестиционными компаниями «Антанта капитал», «Третий Рим», «Московские партнеры». Сейчас профессор Высшей школы экономики ведет проект Bitkogan и в одноименном телеграм-канале рассказывает о происходящем на фондовом рынке и в экономике простым и живым языком. По просьбе читателей Republic Татьяна Рыбакова поговорила с Евгением Коганом о том, что сейчас происходит в экономике и на фондовом рынке, а также о том, куда смотреть инвесторам.
— Что вы ждёте от глобальных рынков на горизонте 1–2 года?
— Нынешняя ситуация, без преувеличения, беспрецедентна. Никогда еще в мире не было так, чтобы в экономику, в рынки, регуляторами разных стран вливалась такая колоссальная ликвидность, как во время нынешней пандемии. Понятно, что вливание ликвидности было «лекарством», которым лечили экономику от последствий COVID-19 со всеми его локдаунами и прочим. Лекарство это не только беспрецедентно, но и имеет серьезные побочные эффекты, которые мы сейчас наблюдаем: в частности, среди них высокая инфляция. Неудивительно, что ведущие экономисты обеспокоены тем, что мир может накрыть волна инфляции.
При этом стоит отметить, что экспортируют инфляцию США, Великобритания, Европа, а страдают от нее, в первую очередь, развивающиеся страны. Все понимают, что действие лекарства проходит и пришло время, как говорится, собирать камни, то есть сокращать вливания ликвидности. Но обуздать инфляцию очень трудно: как бы ни надеялись США на то, что она носит временный характер, нельзя отрицать высокую вероятность того, что инфляция в Штатах будет очень серьезной и будет состоять из нескольких витков. Потому что начался уже самоподдерживающийся процесс: нарушения поставок — один виток инфляции, дорожающее сырье — еще один виток. То есть витки этого кризиса, связанного с инфляцией, уже пошли. Скоро, думаю, будет следующий виток: дефицит рабочей силы обязательно вызовет рост заработной платы, и эти издержки бизнес не может не переложить на потребителей.
Что будут делать в этих условиях центробанки развитых стран? Первое — тейперинг, то есть будут завершать этап предоставления ликвидности. В развивающихся странах центробанки будут поднимать ключевые ставки. К чему это может привести? К стагфляции, то есть сочетанию стагнации экономики и высокой инфляции. И похоже, именно к этому все идет. Это действительно страшная штука.
«В таких условиях многие начнут сбрасывать недвижимость»
— Почему высокая инфляция сохранится, вы перечислили. А почему будет стагнация?
— Потому что у мировых центробанков практически не осталось резервов в инструментариях стимулирования экономики. Монетарные методы стимулирования исчерпаны. Следовательно, необходимо включать инструментарий фискальный. То есть снижать налоги. А его невозможно включить — многие страны приняли решение, что налоги надо, наоборот, повышать. Почему? Потому что кто-то должен заплатить за всю ту вакханалию щедрости, которую мы имели предыдущие полтора года. Сейчас долги многих компаний выросли, налоговые отчисления падают, а кто-то должен заплатить, в том числе, за беспрецедентные расходы бюджетов. А с другой стороны, повышение налогов — путь к стагнации. Экономики и так снижают рост. Вот поэтому весь мир вынужден будет сократить ликвидность, выбрав меньшее зло. В этой ситуации может наступить некий хаос. Судя по всему, у регуляторов не будет иного выхода, кроме как продолжать печатать деньги.
— Но вы же сказали, что ликвидность будут сокращать…
— Наполнять экономику деньгами можно разными способами, не только с помощью QE [quantative easing — количественное смягчение]: снижать норму обязательного резервирования, менять ломбардные требования и пр.
— То есть ликвидность все равно будет.
— Понимаете, мировые регуляторы могут столкнуться с цугцвангом, когда каждый шаг ведущих регуляторов будет делать ситуацию все хуже и хуже. Я же говорю: мировая экономика находится в беспрецедентной ситуации.
— Чем это грозит рынкам? В частности, фондовому рынку?
