Иллюстрация создана Анной Гавриловой с использованием Midjourney

Борис живет в прифронтовом российском Белгороде и работает в правоохранительных органах. В будущее смотрит с оптимизмом, несмотря на апокалиптические представления о нем. Он признает, что война с Украиной станет катастрофой для России. Но когда она закончится, людям придется учиться жить в новой реальности.

Россия через 10 лет — еще более «мозаичная». Технический прогресс существует только в Москве и Петербурге. Там умные подъезды, почтовые ящики, дроны-курьеры доставляют на дом таблетки от похмелья.

И есть другая Россия. Все как положено: глубинный народ все дальше уходит в сторону натурального хозяйства. Лобовые окна автобусов обклеены рублями-фантиками, как 30 лет назад. Одежда из Ирана, люди обмениваются спиртом, слушают найденные в кладовках кассетные магнитофоны с зажёванным звуком.

Там, в остальной России, люди создали общества, где у них есть инициатива и чувство коллектива. Они образовали неформальные республики. Например, белгородцы создали республику «Белгородская Тортуга». Они сами решают, платить им налоги центру или нет. Засланные представители Москвы туда опасаются ездить. А если приезжают, то боятся за свои шкуры. Люди уже наелись централизации.

Жизнь в остальной, не московской России чем-то похожа на ту, что была на излете СССР. По федеральному ТВ — все хорошо, поля колосятся. На деле — в деревню завезли мыло, вставай в очередь. Люди знают, что кроме них самих, они никому не нужны. У них есть местные неформальные советы, местная милиция, местное право. У каждого есть огнестрельное оружие.

Иллюстрация создана Анной Гавриловой с использованием Midjourney

К тому времени, к 2034 году, уже пять лет как закончилась война с Украиной. Все стороны объявили себя победителями. Белгород, который находится прямо на границе с Харьковской областью Украины, остается тупиковым. Украина сторонится России. На границе построен высокий забор.

«Я местечковый домохозяин с огородом, передвигаюсь на мотоцикле»

Белгородская Тортуга выживает за счет местного хозяйства. «Нарядные ребята», которым «собирали на трусики», уехали по своим тортугам, потому что делать им тут нечего. В отношениях с соседями-украинцами работает местная дипломатия: у всех там, тут родственники. Они нелегально встречаются в ближайших лесопосадках, где обмениваются продовольствием. Жители Шебекино и Волчанска, который Украина потихоньку восстанавливает и разминирует, между собой рассуждают об объединенной автономии.

Я через 10 лет больше не работаю в силовых структурах. Я местечковый домохозяин с огородом, передвигаюсь на мотоцикле. На общественных началах, как и многие мужчины, участвую в местной обороне от товарищества. Ее организовали любители охоты и местных пивных. Мы живем по своим законам. Не хотим участвовать в херне. Никого не признаем.

Политический строй в России — лютая парламентская республика, такой совет национальностей. Там машут стечкиными, а избранным старейшинам, которые не выполняют обещанного, раздают подзатыльники.

«Главный герой — человек, который не влез ни в какое дерьмо»

В 2034 году Путина уже нет в живых. Он умер в российской тюрьме от старости. Он вошел в историю по аналогии с Николаем Вторым, но более блеклым. Писал исторические статьи, развязал войну, и вот — обгадился. Но через 10 лет в России еще нет по его поводу единого мнения. Кто-то говорит: «Мы стояли под Варшавой, а вы, демократы, не дали дойти до конца».

Иллюстрация создана Анной Гавриловой с использованием Midjourney

Всех остальных военных преступников тоже судили. Про путинское время снимают фильмы. В них главный герой — человек, который жил в это время и не влез ни в какое дерьмо. Никого не убил, не продал, ни на кого не настучал. Взрослые и дети очень любят такое кино. Оно как про супергероев в Америке.

Политзеки все давно на воле. Занимаются тем же, чем и хотели. Прогресс, развитие, за что и пострадали. Есть улица Навального и мост Немцова. В Белгороде несколько мест, которые пострадали от войны, специально не восстановили. Как памятники об этой никому не нужной войне.

В будущее смотрю с оптимизмом. Раз оно не схлопнулось и не разрушилось сейчас, значит, как-то трансформируется.