Либертарианец Путин. Если уж он не верит в государство, то и остальные могут верить только в себя

Итоги «нашего супервторника», по большому счету, очень простые:

– Владимир Путин не верит в российское государство;

– Владимир Путин не верит в институты российского государства;

– Владимир Путин не верит в своих соратников и их способность или готовность обеспечить ему то, что ему нужно, в диапазоне от «сохранения страны» до персональных гарантий ему и его семье.

Не имеет значения, насколько адекватно неверие Путина – оно в равной мере может быть обусловлено и тем информационным пузырем, в котором он существует последние двадцать лет, и реальной его информированностью о том, чего на самом деле стоят государство и его люди. В любом случае первичен факт: Путин не верит в саму способность России существовать без Путина, Путин готов ко всем рискам и издержкам (прослыть узурпатором, разочаровать сторонников, в конце концов, просто выбыть из строя в самый неподходящий момент), потому что исходит из того, что без него все сложится несопоставимо хуже. Выбор, сделанный им 10 марта – максимально трагический из всех возможных. За двадцать лет царствования он не сумел отладить государственную машину так, чтобы она могла продолжать движение вне зависимости от того, кто находится во главе ее. О том, что Путин это Россия, многие говорили давно – но не сам Путин. Он сказал это только сейчас, после почти двух месяцев вполне публичных колебаний, от которых обществу досталась анекдотически переписанная конституция, многосерийное интервью Андрею Ванденко и публичное унижение заслуженного олимпийского чемпиона и первой в истории человечества женщины-космонавта, которым пришлось исполнять шутовские партии перед историческим монологом первого лица; с этого дня ходовой путинский титул в полной версии может звучать как «первое и последнее лицо» – теперь нет никаких оснований предполагать, что политическая система предусматривает само существование какого-нибудь следующего президента. Это не значит, что его не будет – давно известно, что на любых руинах способна прорасти какая-нибудь новая жизнь, прорастет и тут.