Александр Петриков специально для «Кашина»
Хорошо бы, конечно, допросить руководителя телепередачи «Дежурная часть» Эдуарда Петрова, а эфир «Дежурной части» от 26 сентября нуждается в полноценной криминалистической экспертизе. Фотографии там заблюренные, а лицо и промежность ребенка закрашены так, что не видно вообще ничего, но даже в таком виде продемонстрированный аудитории государственного телевидения материал может произвести впечатление на самый широкий круг извращенцев – закрашенные части тела только спровоцируют их фантазию; есть подозрение, что редакция Эдуарда Петрова поучаствовала в беспрецедентно наглом публичном распространении детской порнографии, и если (формально это никак не доказано) на фотографиях действительно падчерица Юрия Дмитриева, которую государство вроде бы взялось защищать от сексуальных посягательств, то стоит признать, что такая защита ломает ей жизнь основательнее, чем то, что, по версии следствия и суда, делал Дмитриев. Показанные по телевизору фотографии – это уже навсегда. Девочка вырастет, поменяет имя, страну, да хоть пол, но при простом поиске в интернете ее заблюренные детские голые фотографии так и будут всплывать, все их будут видеть – такая, в общем, серьезная заявка на испорченную жизнь, и публичную ответственность за это несет руководитель «Дежурной части» Петров, а кто еще – вот это у него и стоило бы спросить на допросе, если бы российское государство действительно было заинтересовано в защите той девочки. Понятно, что никто не спросит, но стоило бы.
Публикация (сначала в анонимном телеграм-канале, потом, с пояснением «пользователи возмущены мягким приговором педофилу» – и по телевидению) фотографий предположительно падчерицы Дмитриева – это нарушение всех конвенций даже по меркам российского государства. Сравнить этот эпизод телевизионной истории можно только с двадцатилетней давности сюжетом «Вестей» про генпрокурора Скуратова, но тогда хотя бы было понятно, в чем интрига – ослабленный Кремль в условиях смертельной борьбы за транзит власти добивался смены генпрокурора, ставки были очень высоки, а тут-то что? Вся история Дмитриева, даже если считать его дело атакой не лично на него, а на «Мемориал», то есть на мелкую и незначительную в масштабах государства правозащитную контору, производила впечатление – ну да, жестокой расправы, какой-то, может быть, мести, да даже (довольно таинственного, но вполне укладывающегося в саму по себе безумную государственную политику памяти) энкаведистского реванша, теперь же – какая-то совсем большая и жестокая политика. Силовики («Дежурная часть» – это все-таки не вполне «Вести», и про Петрова вообще не очень ясно, кто он в первую очередь, телевизионщик или силовик) публично уходят в какой-то совсем отчаянный отрыв, как будто на кону – не частная судьба пожилого, и в общем, давно фактически уничтоженного человека, а что-то более важное, какой-то буквально вопрос жизни и смерти для силового сословия.
